– А ничего – не появлялся он в редакции с понедельника.
– Как с понедельника? – ужаснулась я. Мало ли что могло случиться с человеком за три дня? – И что, начальство совсем не обеспокоено по поводу отсутствия сотрудника?
– По-моему, нет. Мне вполне спокойно ответил секретарь редакции, что Кожухова нет на месте, и уже никогда не будет.
– Почему? – насторожилась я. Как правило, мне всегда лезет в голову самое плохое. А после случая с «зеброй», так вообще на ум сплошняком приходят мысли о трагических случаях.
– Она что-то там промямлила, что такой фотокорреспондент у них уже не работает, – равнодушно отмахнулась от меня Алина, но, заметив мой встревоженный взгляд, спросила: – Ты-то чего в спинку сиденья вжалась? Совсем необязательно думать о самом плохом. Кожухов – человек творческой профессии, фотохудожник, запросто мог запить или, не предупредив никого, махнуть на фотосессию на Валдай. Ну а редакция отреагировала на его отсутствие увольнением. Может, и сам рассчитался, а секретарь не в курсе.
– Отчего-то мне кажется, не махнул он на Валдай, – моя правая рука самопроизвольно потянулась к сердцу. Я потерла ладонью ребра, но неприятное ощущение надвигающейся беды не оставило меня.
– Значит, пьяный дома валяется, – оптимистично предположила Алина.
– Кабы так, – пожелала я. – А вдруг нет?..
– Лучше молчи, а то накаркаешь.
Кожухов жил в старом доме барачного типа, примостившемся на окраине города. Типичный двор послевоенных времен: бревна вместо лавочек и сбитый из грубых досок длинный стол для любителей домино. На заднем плане ряд сарайчиков, «удобства» и помойка, смердящая сгнившей капустой.
– Господи, куда мы попали? Что это? Декорация к фильму о послевоенных трудностях?
Выйдя из машины, я огляделась вокруг. Пейзаж удручал. Я-то думала, что жизнь наладилась, люди стали жить лучше. Оказалось, не все.
– Это действительность, Мариночка, – глубокомысленно изрекла Алина. – Это не кино, это самая настоящая жизнь. Здесь живут люди, которым в жизни повезло не так, как, скажем, нам. Въехав в барак шестьдесят лет назад, они так из него и не выбрались. Здесь у них родились дети, а у детей свои дети. И ничего – не тужат. По-моему, даже собираются что-то праздновать.
И правда, к доминошному столу и к приставленному к нему обычному кухонному столу сносилась закуска: маринованные помидоры, огурцы, селедка, колбаса, порезанная крупными кусками. Женщины расставляли посуду, мужчины стояли в сторонке, терпеливо ожидая, когда их позовут есть.
