Той, другой, Наташе будет легче — рядом с ней будут любящие родители. Они помогут ей освоиться в незнакомом мире. Они сделают ее похожей на меня — если понадобится, покрасят волосы, подберут линзы нужного цвета, посадят на диету.
А что там, в прошлом, буду делать я одна? Я окажусь дома у незнакомой мне женщины, которая, конечно, не признает во мне свою Наташу. Меня объявят самозванкой, посадят в тюрьму. Кому и что я смогу доказать?
— Наташенька, не волнуйся, — подмигивает мне академик. — Там будет, как минимум, один человек, который знает об этой тайне. Человек, который верно служил графу столько лет, поможет тебе разобраться с ситуацией. Конечно, на первых порах будет трудно, но то, что ты не будешь никого узнавать, можно списать на временную потерю памяти после болезни. А потом ты освоишься. Возможно, тебе даже понравится. В конце концов, быть настоящей графиней не так уж плохо!
Он пытается меня подбодрить, но всё во мне восстает против его слов. Я не знаю, каково это — быть графиней. И не уверена, что хочу это узнать. Возможно, другая Наташа уже сосватана — за какого-нибудь глупого толстого аристократа.
Я всхлипываю. Мама Лариса обнимает меня, шепчет на ухо:
— Наташенька, ты можешь отказаться.
Кажется, она тоже поверила в эту историю. До завтрашней ночи поверила.
Слёзы высыхают сами собой. Точно! Еще не факт, что рассказанная дядей Никитой история — правда. Может быть, завтра ночью мы поймем, что он — всего лишь старый псих.
С этой утешительной мыслью я и отправляюсь спать. И как ни странно, едва коснувшись головой подушки, засыпаю.
Наутро на тумбочке у кровати я обнаруживают потрепанную тоненькую книжку «Правила этикета». Пробегаю взглядом оглавление. Целый раздел посвящен правилам поведения девушек девятнадцатого века. Дядюшка расстарался.
Вместе с книгой и выхожу на кухню. Кухня у академика тоже шикарная — большая, светлая, оборудованная по последнему слову техники.
— Доброе утро, Наташенька! — невесело улыбается мама. Судя по лицу, она-то как раз всю ночь не спала.
Мы завтракаем вдвоем. Папа ушел по каким-то делам, а дядя Никита уехал в свое министерство.
— Послушай, родная моя, — мама подкладывает мне на тарелку оладушку и щедро поливает ее вареньем, — я должна тебе сказать, что ни я, ни папа ничего от тебя не требуем. Ты должна сама принять решение. И я пойму, если ты решишь отказаться. Мы поддержим тебя в любом случае.
Я уже решила. И она это понимает.
