Это был тонко рассчитанный мной ход, так как Виктор Медведев даже немного приосанился, слегка расслабившись, и вопросительно посмотрел на меня.
В свою очередь я долго глядел на него немигающим взглядом своих холодных глаз, стараясь вложить ему в голову мысль о том, что с негодяем следует расправиться, как положено в таких случаях, причём незамедлительно!
И полковник, как будто поняв мой взгляд, неожиданно начал говорить о том, что за такое предательство «крот» заслуживает смерти!
Увидев в моих глазах одобрение его слов, полковник развил свою мысль, заметив, что «уничтожение негодяя надо обставить красиво».
Мне следовало завтра провести очередное совещание, на котором я должен был назначить Михаила Клигмана руководителем новой, перспективной разработки, существенно увеличив ему оклад, но, при этом, предложить ему срочно передать мне наработанное программное обеспечение, так как выполняемая им работа уже на выходе.
Это решение ни у кого, включая Михаила, не могло вызвать никаких подозрений, кроме зависти.
Остальное, по словам полковника, было только делом техники и меня никоим образом не касалось.
К его удивлению я кивнул в знак согласия, после чего Медведев, укоризненно покачав головой, удалился в полном молчании.
На следующий день я поручил Михаилу Клигману новую работу с повышением оклада, а он обязался на следующий день передать мне в полном объёме наработанное им программное обеспечение, причём, хоть, возможно, это мне и показалось, облегченно выдохнул, как бы скинув с себя невероятно тяжелый груз предательства.
А через трое суток, выходя из дома на работу, наш прекрасный сотрудник Миша Клигман был сбит каким-то лихачом на украденной за день до этого серебристой АУДИ-8 и, не приходя в сознание, скончался.
Злополучная машина была найдена сотрудниками милиции через несколько часов на соседней улице, а водитель бесследно исчез…
Я передал страждущей семье погибшего сотрудника 30 тысяч долларов помощи, причем похороны бедняги состоялись за счёт фирмы на престижном Берковецком кладбище…
Во время похорон «крота» я с изумлением смотрел, как полковник Медведев вытирал платком глаза заплаканной Миле, будучи устойчивым антисемитом.
Я удивлённо глядел на эту парочку, а полковник неожиданно подмигнул мне одним глазом, как бы подчеркивая родство наших душ, связанных одним преступлением.
Он посмел поставить нас на одну ступеньку, как бы показывая, что совершенное преступление уравнивает нас!
