Старик сжал свой посох, обвитый ивой, и подошел к костру, где пылали большие поленья. Он опустил обгоревшую сторону посоха в огонь, ударил по бревну внизу.
Он бил много раз, и все хлопали в такт. Искры отлетали от сияющего дерева, мириады светлячков взлетали в зимний воздух среди тьмы.
А потом стук прекратился.
В тишине трещал огонь, не было слышно ни слова, толпа уже не пела, а затаила дыхание, глядя на искры огня в ночи. Мужчины с факелами у костра подошли ближе, опустили края факелов в пламя. Они отошли вместе, озарили лица толпы. Жители в масках коз отступили от света.
— Ты должна бояться света, демон, — пошутил Стефан.
Так было и в ее семье. Зажигая маяки для солнца, они отступали, снимали маски и возвращались к огню людьми.
Она кивнула и подыграла, отступила вместе с демонами-козами к краю собравшихся жителей деревни. Все знали свою роль. Они легко играли.
Мужчины с факелами пошли сквозь толпу, озаряя охапки хвороста с вырезанными дисками солнца на вершинах. Башни огня горели ярко и высоко, и другие жители зажигали свои факелы от этого огня. Тьма отступала, сдаваясь от их общего света.
Один за другим, жители деревни снимали маски, пока не остались только лица людей. Бригида сняла и свою, но среди шерстяных накидок и незнакомых лиц она вжалась в шкуру медведя и держалась с краю. Если мамуся правильно поняла свой сон, может, не только у Дариуша тут были плохие помыслы. Она не будет выходить на свет без необходимости.
Стефан тоже взял факел, озарил светом огня ее лицо, и она прищурилась. Похоже, он не собирался позволять ей прятаться.
— Теперь мы отпразднуем внутри, — он улыбнулся и указал на толпу, идущую в поместье.
— Но…
Он улыбнулся шире и покачал головой.
— Ничего. Даже в лесу ты знаешь, что тот, кто не пьет с нами, познает молнию Перуна.
Это она знала. Когда молились богам, важно было единство, общая сила многих сердец, многих голосов, многих душ. Чем больше людей собиралось вместе, тем вероятнее боги слушали, и она не хотела лишать своей силы общую молитву.
Они присоединились к толпе, и она вытянула шею, пытаясь все разглядеть над головами толпы — множество румяных лиц, смех, дубовый дверной проем, ведущий в большой зал.
Потолок поднимался высоко над ней, арки были из стволов больших дубов, а стены — из камня. Красочные гобелены и камин выше ее головы придавали месту уют. Вечнозеленые ветви украшали дверные проемы, на тележках раздавали колбасу, ветчину и потрясающий смалец, их ждал ржаной хлеб.
