Где же настоящая любовь?
Так чего же ты желаешь. Допустим, ты была бы моей (по-настоящему). Нет. Почему нет? Нет, и все. А ты сам-то чего хочешь? Ведь не того же. Но — запусти программу живого человека, пусть он пошевелится. Ленка дернулась, будто ее слегка шарахнули электричеством. Я решил спать.
Перед этим мероприятием, я, естественно, попытался сделать обход владений. Как кот. Или фэнтези начитался? Кактусы. Кактусы, блин. Я сделал еще одну попытку и был вынужден нажать ментальный «эскейп». Попытался приложиться мордой комфортно, но мешали эти дурацкие колючие растения. Хорошо, промахнулся. Иначе лишился бы зрения. Пол был уютен. Курго не было. В глазах у меня замигало так, что концерт «Пинк Флойда» 1987 года без Уотерса показался бы рядом с этим фейерверком школьной дискотекой в деревне. Бы?
Значит, М. Недозванский решил спать. Тоже своего рода умора. Тут же заорал будильник, и пришлось идти на работу. Как всегда, это было шоу. Проковылял на станцию электрички. Контролеров, как водится, в поезде не было. Как-то доехал. «Броневая». Согреваемый мыслями о предстоящей встрече с Ларисой, я шагал. Интересно, а как шагал Шагал? Белые грузовики были на месте. Какой апофеоз. Торжество. Фары, вооруженнные галогенными лампами. Трансмиссия — ни чета европейской. Двигатель, понятное дело, не в одну сотню сил. Это железо везли через океан. В перспективе — библиотека, парк с убитым истребителем, и Московский с его жителями и вопросами. На перекрестке, как и заведено, улыбающийся гаишник. Улыбка его добра и загадочна, но на самом деле не сулит ничего хорошего. Плевать, я давно не вожу машину. Вот библиотека: уж сколько лет я воображаю, что познакомлюсь на ступенях этого храма искусства с женщиной, которая будет меня любить. Попробуем предположить, что любить она умеет. Конечно, она не та, что на картине того самого итальянского мастера, забыл его имя, помню только сюжет: лестница, на ступенях сидит девушка в белом и пишет, видимо, фиксирует события; а выше — толпа народу, идут какие-то разборки; на самом верху один чувак орет в ухо другому что-то важное, мол, наступает какой-то изрядный звиздец; барышня же невозмутима. А может, она и не описывает эти события, а пишет что-то иное — письмо своему бойфренду, например. Увидев эту картину в глубоком детстве, я вообразил, что понимаю, что такое любовь. Увы, все мои фантазии смахивают на творчество раннего Сильверберга. Типа «Пассажиров» («Наездники» в другом варианте перевода). Боимся мы себя. Лариса — в кайф, хоть я и жучиться с ней не стану. Коллега. Она меня очень хочет, но что поделаешь (интересно, с кем лучше жучиться — с Курго или Ларисой. Раз жучюсь с Курго — следовательно, она лучше Ларисы. Железная логика). Имею я некоторые понятия, хоть это и смешно. Дело не в том, что она — коллега. Никогда.
