— Где? — коротко и скорбно спросил Трапп, хотя в общем-то догадывался. Но не в его правилах было обвинять людей без веских причин.
Эухения молча и равнодушно смотрела на него, даже не думая отвечать.
— Спасибо, — с чувством ответил Трапп и потрепал её по плечу. Потом похлопал по круглому твердому животу. — Тыква? — озадачился он.
Старуха накрыла руками передник, после чего развернулась и побрела в сторону кухни.
Трапп помотал головой, стараясь не думать о том, куда делись все тыквы из холла и почему Эухения их теперь носит под подолом, а потом направился туда, где не был уже несколько лет.
На второй этаж.
Дверь в одну из спален была открыта, и оттуда падал яркий свет.
Горгона стояла посреди комнаты, а две её горничные избавляли её от пышных юбок.
— Бенедикт! — с кокетливым возмущением воскликнула гангрена. — Ваша спальня в другом конце коридора!
Не отвечая, Трапп прошел мимо трех женщин, следящих за ним с озорным любопытством, откинул в сторону все еще влажный после стирки полог кровати, сграбастал своими длинными огромными руками нежное одеяло и воздушную перину, и также молча зашагал к выходу.
Одна из горничных, рыжеволосая, полная веснушек и кудряшек, преградила ему дорогу.
— Но, сэр! — укоризненно сказала она и потянула перину на себя.
— Уйдите с дороги, Мэри.
— Я Пегги!
— Это, милая, просто чудесно.
Поскольку руки у него были заняты, Трапп широко улыбнулся ей. На секунду показалось, что в его челюсти что-то сломается, так давно он этого не делал, а потом он сообщил воркующим, мягким голосом:
— Вы потрясающе красивы, Пегги, — и, перегнувшись через пышный ворох пуха и шелка, легко чмокнул горничную в щеку.
Она слабо покачнулась, и Трапп обошел её.
Другая горничная, пышнотелая брюнетка, выставила вперед руки, будто играла в прятки.
— Отдайте перину, — сурово потребовала она.
— Но-но, Маргарет, полегче.
— Аврора.
— Как вам идет это имя! — вскричал Трапп восторженно, сделал движение влево, нырнул вправо и победно вышел в коридор.
Гангрена, в панталонах и корсете, выскочила следом.
— Верните мою перину!
— А вы отдайте мой тюфяк.
Он остановился, давая себе удовольствие полюбоваться этой тонкой фигуркой с рассыпавшимися по обнаженным плечам волосами. Горгона все еще была в пудре и мушках, и тяжелые бриллианты в её ушах бросали на её лицо сложные тени.
— Ваш тюфяк я сожгла, — брезгливо ответила Гиацинта. — Но вам подготовили прекрасную спальню с удобной кроватью…
— Я не сплю в кроватях… один, — вежливо уведомил её Трапп. — Если вы собираетесь последовать за мной, то наденьте башмаки. Здесь ужасно холодный пол.
