— Трапп? — охнула та. — Тот самый, легендарный Трапп? Битва трех королей? Гениальная победа при Астонберге? Господи, да я же все детство провела, слушая о ваших подвигах!
С явной застенчивостью Люси крепко, по-мужски, пожала его руку.
— Это великая честь для меня, генерал.
Гиацинта моргнула.
— Да брось, Люси. Это всего лишь опальный предатель родины.
— Всего лишь? Да это самый великий человек нашего столетия!
— Ну я бы не стал так преувеличивать, — благосклонно отозвался Трапп. — Очень рад знакомству, Люси. Вы производите впечатление разумного и хорошо воспитанного человека. Позавтракаете с нами?
— Ну, разумеется. Мне надо раздеться? У вас не принято носить одежду?
— Не говори глупостей, — раздраженно ответила Гиацинта. — Я немедленно приведу себя в порядок.
Трапп стянул с веревки для белья одну из своих рубашек и надел её.
— Хотите молока? — спросил он. — Возможно, мы даже раздобудем на кухне чай.
— Конечно, — отозвалась Люси.
У неё было живое и умное лицо сердечком, темные волосы и густые, немного короткие брови. Эта женщина была скорее похожа на цветочницу, нежели на соблазнительницу.
— Я думал, — заметил Трапп, провожая её на кухню, — что вы с Гиацинтой враги. Что вы пытались отравить невесту короля, а свалили это все на свою соперницу.
— О, — у Люси сделался сконфуженный вид. — Для чего она вам рассказывает такие глупости? Какое впечатление у вас обо мне могло сложиться! О каком отравлении вы толкуете?
— А разве… За что, говорите, Гиацинту отправили в ссылку?
— Ну уж точно не за попытку отравления будущей королевы, за такое её бы просто повесили, — произнесла Люси наставительно. — Но я узнаю стиль Цинни: она живет драмами и бесконечным враньем.
Люси говорила спокойно и благожелательно, и все время что-то делала: заваривала чай, протирала стол, ополаскивала чашки.
— На самом деле была история с пижмой, которую я добавила Гиацинте в сок, но от неё она получила только расстройство желудка. Невинные дружеские шутки, знаете.
— О, да, — отозвался Трапп, припоминая все эти придворные хитросплетения. — Но тогда в чем провинилась горгона?
— Горгона? А, Цинни. Как мило. Ни в чем особенном, она просто до смерти надоела королю. С ней же невыносимо! Сначала Его Величество пытался выдать Цинни замуж за очередного дряхлого старца, но она пришла в ярость. Сказала — или молодой и богатый муж, или она под венец не пойдет. А король заявил, что он еще не спятил — отдавать её молодому мужчине. В общем, сцена была в духе Цинни — знаете, с обмороками и битьем ваз. Расквасила, не поверите, королю нос своим перстнем.
