— Очень хорошая семья, - озвучил отец по дороге домой, - Никита даже наше себе друга, правда?
— Да! - невинно воскликнул брат, сидящий на заднем сиденье.
Я лишь улыбнулась и прислонилась к окну машины, наблюдая за ночной Москвой. Папа должен был отвезти меня в нашу квартиру с Никой. Завтра надо было в универ, и оставаться у отца был не вариант.
— А ты подружилась с ребятами?
Я озадаченно взглянула на отца.
— Па, мы не в первом классе, чтобы «подружиться», - по-детски отреагировала я, - все было нормально, - ответила я.
Вопрос отца был с подвохом, и я ожидала его.
— Как тебе Оливия?
Стерва...
— Милая, - сказала я вместо правды.
Отец посмеялся, но, сделав небольшую паузу, продолжил:
— А что вы делали с Максимом перед ужином? За вами ходил Стив.
Так вот, где подвох.
Тебе лучше не знать, папочка, что мы делали. Было бы неплохо, если бы я тоже не знала.
— Он показал библиотеку отца, - сглотнув, начала я врать.
Залившись румянцем от воспоминаний, я отвернулась снова от отца к окну и молилась, чтобы этот разговор как можно скорее закончился.
— И как библиотека?
Горячая и опьяняющая...
— Красивая, - пропищала я, пытаясь вернуть свой голос.
— Ну и хорошо, - успокоился отец.
Больше вопросов он не задавал, и я была рада этому. Последнее о чем мне хотелось, так это болтать с отцом о Максиме и о... поцелуе.
Вечером я так и не рассказала Веронике ни того, что произошло, ни о всех моих мыслях, которые были все смешаны в кучу. Не то, чтобы я ей не доверяла, отнюдь нет. Просто я сама не могла принять тот факт, что я целовалась с Фроловым. Знаю, веду себя и рассуждаю как ребенок, но почему-то образ Максима, его растрепанные волосы, лицо, полное раскаяния, не могли выйти из моей головы. Где правда, а где ложь? Вот в чем вопрос... Я так же боялась призрения от Ники. Да я сама себя призирала за минутную слабость, за то, что позволила Максиму играться со мной. Свалив все на головную боль от выпитого шампанского, которое, прошу заметить, не пила, забралась в ванну и начала рассуждать. Алкоголь я в принципе больше не пила после того случая.
Такое чувство, что за всё, что я делаю, мне стыдно. За то, что выпила - стыдно, за поцелуй - стыдно, за враньё - стыдно, да даже за то, как на меня смотрит Максим - стыдно, хотя это он делает, а не я.
Я прекрасно понимала, что поделившись с подругой, мне станет легче. Особенно, когда мамы не стало, у меня осталась только Ника. Ну а вдруг она воспримет все не так? Подумает, что я еще одна очередная дурочка, которая бегает за Фроловым. Помню, когда Ника рассказывала про него, я ручалась, что таких типов как он, не переношу. И к чему это привело? Я, зажатая между полками в библиотеке его отца, целовалась с ним. С тем, кого больше всех ненавижу, с тем, кто портил мою жизнь с первых же дней в Москве.
