– Ничего не понимаю в октетах и эмпедоклах, – заворчал Аркисий Ном, почуяв, что разговор клонится в неинтересную для него сторону, – давайте лучше послушаем, что делается в мире, пока Фаларика не начал упражняться в красноречии. Световит, включи звук.
Молодой варвар покосился на высокоучёного Нома несколько недовольно, но перечить уважаемому старику, разумеется, не стал. Вместо этого он поднялся и выкрутил ручку приёмника до отказа.
– Вы слушаете первый канал, – загрохотало из-за решётки. – Новости…
– Пожалуйста, потише, – попросил Феомнест. – Невозможный грохот.
Славянин подкрутил звук и вернулся на место.
Все замолчали.
– Новости науки. В Берском Мусейоне объявлено, что обнаружен возбудитель болезни, известной как персидский огонь или северная язва. По заявлениям учёных, отыскание целебного средства следует ожидать в ближайшее время. Сенат Рима и Первый Гражданин Публий Фаларика объявил, что если средство будет найдено в течении года, Берский Мусейон будет представлен к награде и получит автономию…
– Автономию? Их так называемому Мусейону не исполнилось и двух веков! – не поверил своим ушам Ним. – Они лишились рассудка, наши сенаторы! Их пора отпаивать черемицей, и двойную дозу дать Первому Гражданину!
– Нашему Мусейону это ничем не угрожает, – вступился Феомнест. – Что касается чести, ведь мы не занимаемся инфекционными заболеваниями, не так ли?
– Потому что такие исследования опасны! – вскричал старик. – Я не хотел бы умереть от какой-нибудь скверной болезни, только потому, что неловкий лаборант разобьёт сосуд, – несколько успокоившись, добавил он.
– Вот именно, но кому-то надо это делать, – ответил Феомнест. – И те, кто уже двести лет подвергает свою жизнь опасности, заслуживают награды. В конце концов, основатель Бера, высокоучёный Гладиус, привил себе тиф, чтобы исследовать ход болезни.
– Лучше бы он не подавал таких ужасных примеров, – серьёзно сказал Эбедагушта Марон, – ибо подобные опыты над естеством могут стать орудием самоубийства, что является тягчайшим грехом перед Господом…
– Наместник Армении обратился в Римский Сенат с просьбой о долгосрочном кредите для постройки тоннеля, нужного для спасения обмелевшего Гегамского Моря… – зазвенела решётка.
– Опять траты! – взвился Аркисий, как будто деньги требовали с него лично. – Бесконечные траты! Теперь – на какое-то никчёмное море, в то время как наука задыхается от нехватки средств! Куда смотрит наша Инквизиция? – последнее он произнёс, почему-то покосившись на Световита.
