Она осторожно наступила на раненую ногу, по измученному лицу было видно, что ей больно. Барак принял ее, сжав руку жены так, словно пытался выдавить боль или, быть может, забрать ту себе. Он обнял ее рукой за спину, заботливо поддерживая, пока они шли по подъездному пути ко входу в крепость.
Остальные двинулись следом, вымотанные поездкой. Некоторые бросали нервные взгляды в оставшуюся позади темноту. За ними ничто не следовало — по крайней мере ничто видимое или слышимое. Маклер погрузилась в молчание и меланхолию. Потеря сомелье больше походила на утрату любимого существа, нежели связанного клятвой раба, каковым тот выглядел со стороны.
Фаркум перешептывался со своим человеком. Жирный торговец тащил Маэлу рядом с собой, как держатся за имущество, когда рядом вор. От распускания рук его по большей части удерживал ее презрительный вид — стойкость, которая расцвела в ней после Святого Тупичка и всего, что произошло позже. Судя по виду Барака, он уже собирался вмешаться, но Маэла осторожным взглядом предупредила его не делать этого.
«Присматривай за ней», — как бы сказала она. Так он и сделал.
Барак еще не успел дойти до входа, когда его перехватила Моргравия, за которой следовал Перегонщик.
— Почему они оставили крепость? — спросила она.
— Мне известно не больше твоего, — хмуро отозвался Барак. — Может быть, весь участок куда–то направили.
— И так вышло, то они оставили ворота открытыми?
— Справедливое замечание.
Моргравия сделала жест Перегонщику, который ответил ей слегка изумленным взглядом и ткнул себя пальцем в грудь.
— Пушка у тебя, наемник, — пояснила она.
Тот докурил сигару до основания и зажал ее между зубов, выпустив неторопливый лиловый дым.
— Что ж, тогда лучше глянуть, есть ли кто дома, а?
Держа дробовик на уровне пояса, Перегонщик нырнул внутрь.
Вспыхнув ярким натриевым светом, зажглись люмены, и по всему опустевшему комплексу разнеслось эхо громкого лязга дернутого Перегонщиком рубильника.
После того, как отряд добрался до генераторной, откуда вернулся обратно в просторный грязный вестибюль, нервы начали успокаиваться. Барак запер вход, закрыв за ними дверь на ручные засовы, и достал ключ-коды замков из–за конторки на возвышении, где надзиратели отмечались по приходу. Похоже, в плане процедур мало что изменилось со времен его пребывания в должности блюстителя закона.
Каждый ключ представлял собой стопку листков пергамента, напоминавшую вафлю, но отвержденную до жесткости пластека. Барак продемонстрировал их собравшейся вокруг группе.
