— Прошу вас… — раздался раболепный голос.
Раздраженная тем, что ее отвлекают от раздумий, она посмотрела на другую сторону платформы и яростно уставилась в глаза писца. Тот был хорошо одет, хоть и потрепан недавними событиями, и источал изнеженность.
— Я не могу так, — произнес он.
Моргравии захотелось его ударить, но Перегонщик, который развалился неподалеку и курил черную обрезанную сигару, ободряюще положил руку писцу на плечо.
— Как тебя зовут?
— Сэр?
— Как тебя зовет твоя мать?
— Ох… Аркиль.
— Послушай–ка меня, Аркиль, — сказал Перегонщик, слегка сжав руку. — Этого никто не хочет, но ты жив. Ты уже в деле. Мы все в деле, нравится нам это или нет. По большей части нет, — признал он после паузы. Затем он улыбнулся и так быстро выхватил свой тычковый кинжал, что поразил даже Моргравию.
— Если хочешь, могу сократить тебе впечатления, — тихо произнес он. Глаза писца расширились при виде клинка, вдруг оказавшегося у его горла. — Будет аккуратно и, обещаю, не слишком больно. Я хорош. Реально хорош. Я столько раз проделывал это со скотом, что даже не считал. Никто даже не пикнул. Хочешь, чтобы я тебя прикончил, тихо и ласково? Я все сделаю быстро, чуток боли, чуток жара, чуток холода, а потом… — он поиграл другой рукой и приложил палец к губам. — Ты этого хочешь?
Аркиль уставился на него и так долго смотрел, не шевелясь, что Моргравия уже начала было думать, что у него, возможно, остановилось сердце, но затем он покачал головой — слабое движение, едва заметный жест.
— Стало быть, ты в деле, — уточнил Перегонщик.
Аркиль кивнул.
— Не доводи до повторения этого разговора, — предупредил Перегонщик, — а если откажешься драться, когда нужно будет драться, я тебя вскрою от шеи до причиндалов и оставлю истекать кровью, намотав кишки на лодыжки, усек?
Снова кивок, еще слабее прежнего. Глаза стали еще шире.
Перегонщик откинулся назад, убрал нож в чехол и ткнул в направлении руин города горящим огоньком сигары.
— Вот это дерьмо. Дерьмовее не бывает. Мы в нем по самые ноздри, так что у нас нет иного выхода, кроме как подобрать сопли, и выход за нас никто не устроит, а это…
Он остановился, озадаченный тем, что куртизанка вскочила на ноги и запрыгнула на кабину.
— Какого…
Она сползла вниз, наполовину соскользнув, и бросилась под колеса.
Барак ударил по тормозам, и Перегонщик сам едва не вылетел наружу, а остальных швырнуло вперед, но было уже слишком.
«Мул» со скрежетом остановился, оставив за собой грязно-красный след, и из кабины донесся поток выкрикиваемых Бараком ругательств. Когда тот пришел в себя, зашипел двухсторонний вокс-передатчик на платформе, и оттуда затрещал его голос:
