Не стоило задавать ему эти вопросы. Но меня будто кто-то дёрнул, вернув на двенадцать лет назад. А может, это солнце виновато, в лучах которого Рафаэль внезапно показался тем самым принцем из моих снов, который надевает мне туфельку на ногу.
М-да… глупо получилось.
Ещё надумает себе чего… ненужного. Для меня.
Так и не призналась ведь в обмане. Да и Рафаэль, похоже, не понял намёка.
— Повезло или нет, то всё равно ни черта не изменит, — донеслось мне в спину приглушённое.
Кто бы сомневался…
Грустно улыбнулась, раз уж он всё равно не видит моего лица, а после нацепила выражение отстранённой доброжелательности, тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли, и только тогда обернулась к нему.
— Нам пора работать, синьор Оливейра, — произнесла деланно ровным и даже деловым тоном. — Да и это всё меня никоим образом не касается. Извините, что завела этот никому ненужный разговор. Сама не знаю, что на меня нашло. Такого больше не повторится.
На деле же готова была разрыдаться, как когда-то в прошлом, когда поняла, что моему жениху и дело нет до меня. А ведь я долго ждала, что он всё-таки приедет ко мне, представляла нашу встречу. В какой-то момент в итоге вдруг всё перегорело. Тем нелепее вся эта ситуация и моя реакция. Захотелось повторить любимое папино выражение, очень хорошо вмещающее в себя описание всей ситуации, но не стала. Вслух не стала, а вот мысленно от души так выругалась.
— Пора нам работать или нет — я сам решу, — неожиданно резко отреагировал оборотень, взглянув на свои часы. — Обед уже подали. На террасе. Иди, — закончил приказным тоном.
— Как скажете, — отозвалась глухим голосом и чуть ли не бегом отправилась в указанном направлении.
Вот только обедать совсем не хотелось. Обулась и спросила у первой проходящей служащей, где уборная, а после заперлась там, и уже там дала волю беззвучным слезам, сидя прямо на кафельном полу, прислонившись спиной к двери. Смотрела в стену напротив, не видя той, а перед глазами стоял бирюзовый взор Рафаэля и его резкий голос. Да и что говорить, чувствовала вину за свою несдержанность.
— Вот же… дура, — отругала себя шёпотом.
И почему-то всё своё разочарование от этого разговора перенесла на свою сестру и его пару. Не привези они меня сюда, жила бы себе и дальше спокойно, бед не знала. Глупо, конечно, обвинять их за собственные поступки.
Стукнула раскрытой ладонью по холодному кафелю, а следом до кучи ещё и затылком о дверь побилась. Только никакого облегчения эти действия не принесли. В итоге, тяжко вздохнув, поднялась обратно на ноги и решительно вытерла слёзы со щёк.
