. Думал, снова кинет на землю, скрутит от боли. Но нет. Я просто открыл челюсть, и на землю небольшим фонтаном вылилась ма—а—аленькая лужица.
— Что—о? Да ла—адно... Да вы издеваетесь!
Ой, ну всё! Это просто несправедливо! И вот это мрачный двойник? Я посмотрел на пятно черной кляксы у своих ног. Жижа собралась в форму кроссовка, на что-то большее её не хватило. Теперь передо мной точная копия левого, практически разодранного в клочья «адидаса».
— Вот же хрень! Лезь назад, видеть тебя больше не хочу! — от досады чуть не пнул эту жалкую пародию.
Жижа скользнула на мою ногу, поднялась к подбородку и затекла внутрь организма.
— Вот и сиди там, — прокомментировал я, переламывая амулет.
Дельных соображений, на какие таланты потратить мои несколько «плюсиков» не нашлось, а потому заглянем сперва в город. Посмотрим, во что «качаются» местные. Понимаю, у каждого по своему, но какое-то общее направление наверняка есть. Я подцепил лежащий у моих ног мясницкий тесак. Язык проворно обвил ручку.
— Ну-ка... — подбросил тентаклей нож, ловко поймал.
Прям, горжусь собой. Порвав на тряпки вконец изодранную рубаху, перебинтовал голову. Если ленты за спиной ещё можно списать на некое уродство, то костяная рожа однозначно вызовет вопросы.
— Всё, потопали, — подбодрил сам себя, поднимаясь.
Вышагивая вдоль вонючей канавы, двинул ко входу в город. Главное, чтобы за воротами меня не поджидала ватага блондинов, отпевающая заунывные мотивы. Или парочка маʼшутцу с тесаками наперевес. Улк-Атан и Оʼд Всемогущий - оба их гвардейца хотели моей смерти. Запишу эти имена в воображаемый блокнот. Выпадет случай - нужно будет задать небожителям пару вопросов.
Город встретил меня ядовитыми парами, грязью и косыми взглядами. Почему ядовитыми? В воздухе витает зеленого цвета пар. Отовсюду слышны хрипы, кашель и рвотные потуги. Горький аромат кислотного марева чувствуется на языке, горло першит. Я у выхода на некое подобие проспекта. Вдоль каменной стены города тянутся хибары. Может, правильным будет называть эти кривые, подернутые трухой и плесенью строения сараями? Чахлые домики обвиты подозрительным плющом. Крыши домов сплошь зеленые. Под ногами жидкая грязь.
Народ есть. Не то чтобы много, но местных жителей достаточно. Вон, например, страшного вида бабка. Сгорбленная, одноглазая. Добавьте к старушечьему лицу мясистые, слюнявые губы трубочкой. Утиный «клюв» выпирает за её кривой горбатый нос. Завершает образ гора тряпок, бесформенной шарообразной кучей висящая на этой… кикиморе. Бабка что-то колдует у хибары. Согнувшись над столиком, старуха косится на меня своим единственным глазом. Красные червяки уже ползут из своих нор, собираются строчкой текста над головой прокаженной
