Тем временем, червяки поползли из своих нор, дополняя картину. Ушедший вперед богомол - это воин либрикус, 14 ур. Вон тот пузатый боберс каменными наростами - странник асолот, 5 ур. Бобров очень много в толпе, я уже насчитал штук тридцать в этом живом потоке. Вся эта масса существ, если присмотреться, идет маленькими кучками. На первый взгляд, кажется, что сплошная толпа и не разберешься что к чему. Но те же бобры идут по трое-четверо. Вон группа из варанов—переростков. Разбавленная толстым мужиком с рогами на голове, группа нелюдей погоняет обвешанную пожитками корову. Тут есть коровы, мда. Пока я прятался в кустах и сравнивал себя с местными, понял, что именно полноценных людей, без лишней головы на плечах или каких-нибудь усиков на спине тут нет. Все они, без сомнения, владеют какими-то способностями, и любой может оказаться носителем частицы Безымянного, потенциальным врагом. Вот хотя бы богомол, что прошел мимо. Эта пара конечностей на его груди наверняка не просто так висит. Мерзкие, и выглядят подозрительно. Успею я их отрубить своими тентаклями? Или бобры со своими наростами. Сталактиты на их спинах едва заметно дымятся, вполне вероятно, могут жахнуть чем-нибудь раскаленным. И что тогда? А случись бой с варанами, от моих красных бичей будет какая-то польза? Серый понятно, тот сразу полезет делать дыру в противнике, но остальные? Уверен только в мясорубке. Но там зарядов не осталось и вообще, гремит так, что помереть с испуга можно.
— Ладно, соберись, — подбодрил сам себя. - Будем решать проблемы по мере их поступления.
Я осторожно вышел на тракт, влился в поток. Пристроившись за группой варанов, побрел вперед, озираясь. Идёт эта пятерка неспеша, в самый раз для меня. В случае беды успею среагировать. До частокола минут семь ходьбы, осмотрюсь. Ящерицы переростки переговариваются, обсуждают «дальний поход» на следующей неделе и наем дополнительной охраны. Рогатый жуко—мужик на это заявление пространно хмыкает и тянется к своей огромной, какой-то боксерской перчатке. Боксерского в ней только форма, ибо во всем остальном это орудие смерти больше похоже на ощетинившегося колючками дикобраза. Я потерял интерес к разговору на том моменте, где вараны сошлись во мнении, что «коя'коя совсем охренели» и «снова эти придурки на воротах». Придурки меня и насторожили.
Гоп—стоп или рэкет — вот что всплывает в памяти, стоит взглянуть на столпившихся у входа в город опоссумов. Высокие, худые что червяк, эти человекоподобные звери поголовно затянуты в кожаный доспех. Опоссумы рассыпались вдоль стен и сейчас периодически цепляются к путникам, подходят парочками по двое-трое и под ручки отводят пешеходов в сторону. Схему я вычислил быстро: из толпы наметанным взглядом выуживается одиночка уровнем два — восемь, после чего тому устраивается приватный допрос. Я сбавил шаг. Иду и наблюдаю, как опоссумы прессуют очередного несчастного. Фонарик. Нет, не «мой» фонарик — другой, восьмого уровня. Девушка сейчас стоит в окружении двух, а нет, считай, трех опоссумов. Ещё один оттолкнулся от стены, которую подпирал, и с масляной улыбочкой двинул к подельникам. Босая, в замызганной одежде, фонарик втянула голову в плечи и прижимает к своей груди амулет—подвеску. Чего-то более ценного у неё наверняка нет. Сарафан из грязной мешковины единственное, что я вижу на девушке. Ох, не нравится мне все это. Опоссумы, как стервятники облепили бедолагу. Кружат вокруг девушки, толкают несчастную между собой, дергают за уши и сарафан. Лампочка фонарика постоянно вздрагивает, мерцает тусклым, почти незаметным светом.
