Многое было для нея не совсѣмъ ясно. Но во всякомъ случаѣ она понимала, что большая часть этихъ русскихъ выходцевъ осуждаютъ новую отчизну, пріютившую ихъ и давшую имъ кусокъ хлѣба.
И Ѳеня, которая была поклонницей новой жизни, отнеслась съ рѣшительнымъ осужденіемъ къ придирчивой критикѣ господъ.
— Не нравится, видно, — думала она, иронически посматривая на разношерстное общество. — Работать привелось, мозоли на горбу натирать. Переучиваютъ здѣсь вашего брата!
Ѳеня понимала общественныя отношенія проще, чѣмъ собравшіеся за столомъ интеллигенты, но нельзя сказать, чтобы она была права даже относительно фактической стороны, ибо люди, собравшіеся вокругъ стола, давно перестали натирать мозоли на горбу, и жажда ихъ была не тѣлесная, а духовная.
Внимательнѣе всего Ѳеня прислушивалась къ разговорамъ дамъ, которыя сидѣли всѣ вмѣстѣ, поближе къ самовару и вели между собою особый женскій разговоръ. Пріѣзжихъ дамъ было четыре, и онѣ были настроены совсѣмъ иначе, чѣмъ мужчины.
Группировка сословій въ Америкѣ сильно отличается отъ европейской, и люди интеллигентныхъ профессій, несмотря на свои относительно хорошіе заработки, принадлежатъ къ высшему слою рабочаго класса. Средній классъ въ Америкѣ начинается отъ весьма внушительной цифры дохода, которая доступна для разжившагося лавочника, но не для доктора или писателя изъ эмигрантовъ. Мужчины не обращали на это вниманія, тѣмъ болѣе, что матеріальная жизнь рабочаго класса въ Америкѣ все-таки обставлена большими удобствами, чѣмъ даже жизнь зажиточнаго чиновника въ Петербургѣ или Москвѣ, но дамы ни за что не могли съ этимъ помириться. Имъ приходилось вести домашнее хозяйство при условіяхъ совсѣмъ не похожихъ на весь прежній опытъ. Служанки и поденщицы не признавали за ними даже правъ на названіе барыни, ибо для этого требовался болѣе толстый кошелекъ. Онѣ жили среди непрерывной домашней войны, и чувства ихъ были болѣе или менѣе враждебны къ тѣмъ мелкимъ людямъ, съ которыми онѣ ежедневно приходили въ столкновеніе.
А между тѣмъ соблазны окружающихъ богатствъ были слишкомъ ярки и манили ихъ сильнѣе и иначе, чѣмъ мужчинъ. На торговыхъ улицахъ магазины блистали богатствомъ женскихъ платьевъ и французскихъ шляпъ, золотыхъ и брилліантовыхъ украшеній, рѣзной мебели и шелковыхъ занавѣсей, но все это требовало слишкомъ большихъ денегъ и было недоступно скромному достатку безлошадныхъ докторовъ и страховыхъ агентовъ. Богатыя купчихи и новоиспеченныя банкирши еврейскаго квартала швыряли деньги по сторонамъ, выставляли напоказъ грубую, кричащую роскошь, и отъ всего этого великолѣпія на долю интеллигентной женщины доставалось только острое чувство зависти и тщетнаго желанія.
