– Я смотрю, ты неплохо проводишь время? – притворно равнодушно проговорила я.
Илона и Клаус вопросительно на меня посмотрели, но промолчали. Только Томас довольно улыбнулся и, наклоняясь к уху, игриво произнес:
– Мне показалось, или ты меня ревнуешь, дорогая.
От его слов я моментально вспыхнула, и, задрав подбородок, медленно проговорила:
– Не обольщайся! Нам с Клаусом и без тебя тут было неплохо.
От моих слов Томас побледнел, его губы сжались в тоненькую линию, будто я его разочаровала, и он медленно проговорил:
– Даже так? Ну что ж, не буду вам больше мешать.
После его ухода Клаус медленно покачал головой и осуждающе посмотрел на меня. Я и так поняла, что наговорила глупостей, но отступать было поздно.
Он попрощался и отошел от нашего стола.
– Ты зачем это сделала? – медленно проговорила Илона после его ухода.
Ее голос вернул меня к реальности, в моей голове был целый ураган мыслей, и я не понимала, как с ними совладать.
– Я порой сама не знаю, что творю.
– Ты видела его глаза? – продолжала она.
– Прошу тебя, ничего не говори. Мне и без тебя плохо, – перебила ее я.
Она пожала плечами, и, заметив в столовой Риса, отправилась к нему. А я осталась сидеть одна, оглушенная собственной глупостью. Я злилась на свой вздорный характер, на себя, на весь белый свет. Не замечая никого вокруг, я встала и медленно побрела в свою комнату. У окна в коридоре я заметила Томаса, мирно беседующего со студентами. Сама не понимая, зачем, я направилась в его сторону:
– Томас, можно с тобой поговорить? – спросила я тихо, не узнав собственного голоса.
– Девушка, вы что, не видите, он занят? Мы решаем важные вопросы, – воскликнул кто-то из студентов.
Томас вежливо перебил его и, повернувшись ко мне, насмешливо спросил:
– Алина Кэнтнис, я могу вам чем-то помочь?
В этот раз пришла моя очередь, краснеть. Я посмотрела ему в глаза и поняла: холод во взгляде, ироничный тон, не оставляют мне возможности исправить ситуацию. Не найдя что ему ответить, я развернулась и помчалась прочь. Мне показалось, что за спиной я услышала смех, но мне было все равно. Слезы застилали глаза, сердце в груди бешено стучало, тело начинало колотить. Я шла вперед, время от времени натыкаясь на идущих мне навстречу студентов. В глазах стояло лишь его насмешливое лицо.
Вечером ко мне заглянула Хранительница. Своей задушевной беседой она пыталась отвлечь меня от грустных мыслей, но ей это плохо удавалось. Даже напоминание о разговоре в кабинете ректора, не вызвало улыбку. Уже прощаясь, Эмили вдруг произнесла, глядя на меня:
