– Дедушка… Я знаю его, он не вор, – Марелла и сама стушевалась, голос ее потерял уверенность и вместо печального стал опасливым. Было, от чего, потому что старый некромант и внучку одарил отнюдь не ласковым взглядом.
– Приспичило же тебе сунуться, глупая девка. Не хотел тебя трогать… Ладно, будешь сидеть здесь, и тихо, потом выпущу. А ты, ушастый, пойдешь сейчас со мной, там уже все готово, не беда, что день на дворе. Или хочешь, чтоб она вместо тебя пошла?
– Дед, что ты делаешь?
– Не хочу. Одного своего внука ты уже чуть не убил, оставь хотя бы Мареллу.
Они сказали это одновременно, перебивая друг друга, и только каким-то чудом девушка поняла, что произнес Дьюар. А затем посмотрела так удивленно и испуганно, что он пожалел о вырвавшейся фразе.
– Реми не случайно заболел? И Имрил тоже? Дед, ответь!
– Хватит языками молоть, – некромант крепко схватил Дьюара за предплечье и дернул к двери, на ходу добавив: – А твоего брата лучше бы и вовсе не было. Или забыла, как мать умерла, рожая его?
Всхлипывающая, растерянная девушка осталась по ту сторону закрывающейся двери. Дьюар смотрел, как тяжело ползет ржавый засов, и почему-то ловил себя на мысли, что беспокоится о Марелле даже больше, чем о себе.
***
Кто бы мог подумать, что можно пройти половину города и никого не встретить по дороге? Дьюар все время оглядывался, выискивая хоть кого-то, способного если не помочь выпутаться из опасной истории, то по крайней мере отвлечь некроманта, и натыкался взглядом лишь на голые стены. Даже окна домов в большинстве оказались наглухо закрыты ставнями, а по улицам не таскалось ни одного самого вящего пьяницы.
– Не надейся, – словно прочитав его мысли, усмехнулся старик. Дьюар так и не узнал его имени, да, по правде, и не хотел знать, ему достаточно было чувствовать железную хватку на своем локте и пристальный взгляд. – Эта часть города больше всего пострадала, так что тут тебя не услышат.
Как будто в унисон угрожающим словам, где-то неподалеку завыла собака – тоскливо и протяжно, практически на одной ноте. Дурной знак… Только вот Дьюар сейчас едва ли мог представить что-то более дурное, чем уже случившееся, и напрасно было храбриться, если колени предательски дрожали от страха, заставляя на ровном месте спотыкаться.
Они вышли к заброшенной кузнице. Она и вовсе красовалась наглухо забитыми окнами и таким запустением, словно покинули ее много лун назад, а все, что плохо лежало, растащили нищие. Но не вид умирающего дома пугал, а то, что раскинулось прямо перед ним, на выбеленных ветрами плитах двора. Тщательно вычерченный узор, намного сложнее и больше тех врат, через которые сам Дьюар входил в Загранье, поблескивал еще не просохшей кровью. В центре высился опутанный цепями столб, молчаливо и стойко дожидался не первой уже жертвы, и как бы эта жертва ни хотела сбежать, ей не удалось бы вырваться.
