Он резко развернулся и зашагал в кухню.
— Мы должны купить ему плащ, — сказал Шон.
Глава 3
Динь. Динь.
Мягкий, настойчивый звон пробился сквозь мой сон. Мне было так тепло и уютно. Моя подушка была мягкой, одеяло — как облако, а сильная горячая рука Шона обвилась вокруг моей талии.
Динь. Динь.
Ммм… Я придвинулась ближе к Шону. Такой теплый…
ДИНЬ. ДИНЬ.
Я открыла глаза. Небольшой экран завис примерно в четырех дюймах от моего лица. В углу бледно-зеленым мигал маленький индикатор: 05:00. Поле позади гостиницы было сплошь покрыто пожухлой травой и сорняками, небо было еще темным, но уже начинало светлеть. Рябь в ткани существования висела горизонтально примерно в трех футах от земли…
Я резко выпрямилась на кровати. Шон схватил меня, оттащил назад, перепрыгнул через меня и приземлился на ковер, держа в руке зловещий зеленый нож. Он оглядел комнату, балансируя на носках, держась между мной и угрозой.
Офигеть.
— Что такое? — спросил Шон, и в его голосе послышалось низкое рычание.
— Ку-ко! — я вскочила с кровати и бросилась к мантии, висевшей на крючке.
— Они должны были появиться только сегодня вечером.
Я натянула на себя мантию.
— Они приехали на пятнадцать часов раньше.
Через тридцать секунд я выскочила из гостиницы на заднее крыльцо. Холод кусал мои голые ноги под мантией. Я едва успела натянуть мантию поверх ночной рубашки. У меня замерз нос. На мне были маленькие лавандовые кроксы с меховой подкладкой, которые я носила как домашние тапочки, потому что это было все, что я смогла быстро найти. Рядом со мной стоял Шон в своей собственной медной мантии.
Рябь усилилась, пульсируя, как будто невидимый поплавок танцевал в воздухе.
— Ты всегда спишь с ножом? — пробормотала я.
— Да.
Если сказать ему, что ему нечего бояться внутри «Гертруды Хант», это ничего не даст. Он и так это знает. Еще один шрам Нексуса. Со временем все наладится. По крайней мере, я на это надеялась.
В центре ряби вспыхнул желтый огонек, и над ним, словно из подземной пушки, выскочило круглое оперенное тело. Ку-ко расправил свои красновато-коричневые крылья, завис на долю секунды, его большие фиолетовые глаза широко раскрылись, и он приземлился на землю с пронзительным криком. Его перья встали торчком, а кожаный фартук слегка съехал набок.
Шон выругался.
Выскочил еще один ку-ко, потом еще и еще, потом по два за раз, как будто на нашем заднем дворе образовался гейзер из ку-ко. Ку-ко разделились на две примерно равные группы: те, что имели в основном красноватое и розовое оперение, и те, что имели бледно-лиловое и зеленое. Наконец, более старый, почти полностью белый ку-ко выпрыгнул из ряби и приземлился перед двумя группами. Два молодых ку-ко, с бирюзовыми перьями, окружили его с обеих сторон. Левый ку-ко протянул ему искусно вырезанную трость. Правый ку-ко протянул сложный головной убор из витой металлической проволоки, усыпанной драгоценными камнями, который он надел на голову старейшины, застегнув ремешок под подбородком.
