— Театры? — говорилъ онъ, — а что въ нихъ смотрѣть? Мы пробовали, ходили. Только одна срамота. Парни да дѣвки ломаются. Безстыдники! — заключилъ онъ совсѣмъ по-дѣтски, и его румянецъ снова вспыхнулъ до самыхъ ушей. Повидимому, онъ вспомнилъ подробности своего личнаго опыта въ посѣщеніи какого-нибудь изъ виннипегскихъ кафе-шантановъ.
— Не говори! — вмѣшался другой духоборскій критикъ, по виду совсѣмъ подростокъ, еще моложе Миши. У него были веселые сѣрые глаза и пріятный, слегка картавый голосъ.
— Театры бываютъ разные. Вотъ я зимуся видѣлъ въ Менодозѣ, одинъ драмъ давали, какъ его, «Отеллу», сочиненіе Шекспира, — сколь хорошо!.. Даже въ книжкахъ столь хорошо не пишутъ. Главный игральщикъ тамъ нигро, черенъ арапъ по-нашему, свою жену удушаетъ на сценѣ.
— Что же хорошаго! — угрюмо возразилъ Миша. — Значитъ, онъ убивецъ…
— Онъ не виноватъ! — горячо возразилъ защитникъ драмы. — Его злой человѣкъ подбилъ. Онъ потомъ съ горя самъ зарѣзался. Вѣрите, я ревма-ревѣлъ отъ жалости! — простодушно признался онъ, обращаясь ко мнѣ.
Меня, однако, занимала совсѣмъ другая идея.
— Вы, значитъ, понимаете англійскій театръ? — спросилъ я молодого театрала.
— Понимаю! — скромно отвѣтилъ мальчикъ. — Я въ школѣ учился двѣ зимы, а кой-чему занялся отъ англійскихъ ребятъ.
Лица его товарищей покрылись улыбками.
— Ты говоришь по-англійски? — обращались они ко мнѣ наперерывъ.
— А ну, поговори-ка съ нимъ!
Мы заговорили по-англійски.
— И съ Мишенькой Казаковымъ! — поощряла публика. — Мишенька, ты чего!
Миша тоже вмѣшался въ разговоръ. Къ моему великому изумленію и даже стыду, эти духоборскіе ребятки, прожившіе въ Канадѣ неполныхъ четыре года, имѣли надо мной рѣшительное преимущество. Они употребляли болѣе правильные обороты, и въ особенности произношеніе ихъ было гораздо чище и ближе къ англо-саксонскому образцу.
— Видишь, какъ вы говорите, — не удержался я, — гдѣ это вы набрались?
— Отъ чего же намъ не говорить? — просто возразилъ Миша. — Англійскіе же ребята говорятъ.
Онъ, видимо, не понималъ моего удивленія. Но другой изъ его товарищей, высокій худощавый брюнетъ, съ энергичнымъ лицомъ смуглаго кавказскаго типа, понялъ.
— Правда, — сказалъ онъ, — есть изъ духоборскихъ ребятъ такіе, что имѣютъ умъ липкій. Охотятся учиться. Что увидятъ или услышатъ, перенимаютъ до разу.
— Мы что! — возразилъ Миша очень просто и скромно. — Мы всегда съ англиками, имѣемъ случай. А вотъ по селеніямъ есть тоже шустрые ребятенки, ухъ азартные учиться. Зимой придемъ домой, какъ они начнутъ приставать, даже плачутъ иные. Учите насъ, чему сами знаете.
