А люди текли нескончаемым потоком в счастливом неведении, не знали, что им грозит. Матвей же знал, точнее, чувствовал, вот только словами выразить не мог. Шёл и оглядывался. Он не видел то гигантское существо, которое скрывалось за домами, и казалось, нет ничего ужаснее, чем узреть его. «Почему не бегут?» – думал Матвей. – Чего ждут? Оно же всех нас растопчет!» Матвей ускорил шаг, а грохот – всё ближе и ближе… Матвей побежал. Точнее, хотел побежать, но ноги не слушались, словно приросли к земле. Удары гремели совсем рядом, за углом… Чудовище раздавит, чудовище не пощадит. Ужас сковал тело, Матвей понял, что не может сдвинуться с места. Закричал. Проснулся.
Лежал и смотрел в потолок, на котором оставил еле заметный след свет уличного фонаря. Опять тот же сон! За последний год он повторялся третий раз, почти один в один, но сколько бы Матвей не размышлял над его содержанием и смыслом, понять ничего не мог.
Дом стих, уснул, смолкла жизнь на несколько коротких часов. Только будильник, что стоял на комоде, нарушал тишину тиканьем стрелок, да гул редких машин долетал с улицы. «Это просто сон, – подумал Матвей, успокаиваясь. – Нет никаких чудовищ».
Грязь всхлипывала под ботинками, умершая трава шелестела сухим шёпотом. Корпус автомобиля, сплошь покрытый ожогами ржавчины, застрял в плену вездесущего кустарника. В луже – гнилая деревянная лошадка. Павел присел на кусок бетонной плиты у дороги. Уже пару часов бродил, а вокруг – одно и то же. Похоже, многие годы тут не ступала нога человека. Накатило отчаяние.
Из зарослей репейника за одиноким путником следила грустная морда разбитого трактора, за спиной нагромождением балок и перекрытий торчал огрызок многоэтажного дома, обнажившего свои внутренности – пустые, выгоревшие комнаты. По другую сторону дороги в траве тонули груды преющих брёвен и чёрные печные трубы. Небо плыло над головой бесцветным киселём.
Сегодняшнее утро встретило Павла промозглой неизвестностью, пустотой бесконечных руин. Он до сих пор не понимал, где находится. Происшедшее казалось всего лишь нелепым сновидением, и он ждал, что вот-вот откроет глаза под знакомый звук будильника и окажется в собственной спальне, а под боком будет храпеть супруга, живая и невредимая. Но ожидания не давали плодов – этот нелепый сон затягивался.
«Отче наш, еже си на небеси… – пробормотал Павел в который раз и запнулся. – А может, я – в аду? Но за что? Бред какой-то. Бессмыслица…» Обхватил руками голову, застонал, как от боли.
