Кирэлл посмотрел на Осень, впервые чувствуя, что его три формы действительно стали одним существом. Как говорили, такое случалось, когда Драгун находил свою пару. Не только сама пара становилась единым целым, но и все их формы. Это было то, что позволяло паре подняться на более высокий уровень.
Внезапно все это обрело смысл, и он не смог поверить, что не понял этого раньше.
Внезапное начало его Жара.
То, как Осень смогла успокоить его Монстра.
То, как его дракон принял ее.
Это не был Жар Соединения.
Это был Жар Истинной Пары.
Не имело значения, что Осень была Другой.
Она была его парой!
Кирэлл почувствовал, как в нем поднимается Жар, и понял, что пришло время полностью завладеть своей маленькой парой, как это делали Драгуны с самого начала творения. Тогда она навсегда останется с ним!
Глаза Осени расширились, когда она посмотрела на Кирэлла. На его лице отразилось столько эмоций, что она не могла понять, о чем он думает, не говоря уже о чувствах. Расстроился ли он из-за того, что она прикоснулась к его дракону?
— О, маленькая Оз-ень, — прорычал он, его глаза слегка светились. — Теперь ты получишь все, о чем просила.
Дыхание Осени перехватило от мрачного обещания в его глазах, но прежде чем она смогла ответить, она обнаружила, что стоит на четвереньках. Бедро Кирэлла скользнуло между ее бедер, широко раздвинув их, когда он устроился позади нее. Он прижался грудью к ее спине, поддерживая свой вес руками, которыми уперся в кровать.
— Ты принимаешь меня, маленькая Оз-ень? — спросил он, отодвигая ее волосы в сторону, чтобы лизнуть то же самое место, что и его дракон, и прошептал: — Во всех моих формах?
Осень обнаружила, что не может ответить. Жар тела Кирэлла окружил ее. Ощущение его языка, лизнувшего кожу, заставило ее лоно сжаться и увлажниться.
— Ты должна сказать это, Осень, — сказал Кирэлл, слегка касаясь зубами ее шеи.
— Я принимаю тебя! — выдохнула она. — Всего тебя!
— Это хорошо, малышка, — проворчал он, — потому что отказа я бы не принял.
С этими словами Кирэлл поднялся. Его руки нежно прошлись по шрамам, покрывавшим ее спину. Его все еще приводили в ярость ее раны, но он уже понимал, что это не истязание. Это было свидетельство ее глубокой любви к брату.
— Ты такая красивая, малышка, — прошептал он. — Такая сильная.
Осень неуверенно оглянулась на него.
— Это правда. Ты жертвовала собой, пытаясь защитить того, кого любила. Не имеет значения, что тебе не удалось. Ты отдала все, что у тебя было. Все.
