— Так всем молчать! Идём в обратном направлении, осматривать каждый куст. Плющ, пойдёшь передо мной. Сократ, забери у него винтовку. Всем быть начеку. Плющ, не вздумай бежать, грохну сразу.
Группа вспомогательной полиции двинулась в обратном направлении. Шли медленно. Первая находка — Хребет.
Фома осмотрел рану. Обшарил труп.
— У него нож немецкий был. Забрали. Удар ножом в грудь. Прямо в сердце угадал. На лице удивление. Странно. Обычно пугаются, а тут явно читается удивление. Может, Хребет знал своего убийцу? — Фома искоса глянул на Колю.
— Вы что меня подозреваете? — ужаснулся Коля, заметив, как все, кто находился рядом, повернули головы в его сторону.
Внутри у Коли всё закипело. Гнев хотел вырваться наружу, когда нашли Свища.
Перерезанное горло привело в шок нашедшего.
— Этому сосунку такого не сделать, — задумчиво произнёс Фома и пробежал по лицам собравшихся полицаев. Большая часть из них способна убить, не моргнув и глазом.
Колю пробил холодный пот. Он тоже шёл в стороне и теперь мог лежать так же, как эти двое. Ноги подогнулись, и он опустился на пятую точку. Смерть ходила кругами. Каждую минуту, секунду, его новую жизнь может оборвать случайность. Пуля, осколок или нож. Не суть важно. Он уже умер один раз. Второй раз умирать не хотелось. Полицаи — свиньи, немцы не такие цивилизованные, как он представлял себе раньше. Сверху лоск и блеск, а внутри… Поднимать грудных младенцев на штыки! Но режим коммунистов ещё кровавей! Миллионы людей расстреляны! Такое простить нельзя. Коля растерялся. Он не знал, что делать дальше. Его идеалы пошатнулись, а новых не возникло. Он презирал всех, в том числе и себя, как убийцу. Два убитых человека. Красноармеец и командир. Коммунисты, но всё равно люди. Даже эти, что предали свою родину, люди, вроде как…
Предали родину…
Предали родину…
До Коли, вдруг, дошло, он тоже предал родину…
Пальцы взъерошили короткие волосы, ладони стиснули череп, захотелось кричать…
— Вставай! — тяжёлая рука опустилась на затылок, выбив дух и прервав так и не начавшийся крик. — Пошли!
Ноги казались ватными и заплетались. Незнакомый полицай, буквально тащил неуклюжего Колю, иногда встряхивая его, как куклу.
Дорога до Барановичей была жуткой. На скамейке в кузове грузовика он сидеть не мог, его укачивало, и появлялись рвотные позывы. На полу кидало и било, но организму почему-то становилось легче. Полицаи ржали над ним в открытую, а ему было всё равно.
В Барановичах он сполз на землю с отбитыми рёбрами, коленями и локтями. Качало из стороны в сторону.
