Хэммингуэй покачал головой, опуская в бокал с мартини очередной кубик льда.
- Прогресс на определенной стадии обходит искусство стороной - пути разделяются, поскольку искусство угрожает потерять свой истинный облик. Вот почему мы вынуждены сохранять накатанные десятилетиями традиции: платить актерам-пустомелям запредельные гонорары, выслушивать критиков, вроде вас, вечно недовольных актерской игрой...
- Нет дыма без огня, - резюмировал я. Пригубил напитка, - И если бы не критики, вроде меня, кто бы тогда остановил вашу тенденцию к двоичной примитивизации?
Я разошелся настолько, что уже не отдавал себе отчета в том, что спустился до уровня обыкновенной грубости.
- Вы ставите амбиции выше обьективного мнения масс, - заметил Дэвид.
- Возможно. Но мне вдруг стало интересно: с каких пор мнение масс стало обьективным. Вы ориентируетесь на безмозглое большинство?
- Это Штаты, Эд. Здесь ценится тот, на кого есть спрос.
- И вы думаете, это надолго?
Хэммингуэй покачал головой, сделал еще глоток.
- Вы неисправимы, Эдвард. Но, как всегда, в ваших словах есть доля правды...
И, все же, я с вами не соглашусь.
- Что ж, - я поднялся с кресла и пожал Дэву руку. - Отаемся при своих мнениях.
Он улыбнулся и подозвал по телекому охранников, чтобы те проводили меня к машине. Возле самой двери я обернулся и спросил:
- Не будете возражать, если я назову статью "Убитые спецэффектами"?
- Ни сколечки! Кто знает, возможно, ваше "обвинение" поможет рекламной кампании... - Хэммингуэй пожал плечами.
- Ваш фильм в рекламе не нуждается: Америка и так бурлит. Гляди, закипит и остальной мир. Всего хорошего.
...Так я стал свидетелем собственной ссоры с одной из легенд современного тривидения, которая, впрочем, впоследствии стала роковой ссорой, изменившей русло моей карьеры и жизни в частности.
*** *** ***
Статья моя благополучно увидела свет. Следует, наверное, отметить, что шумихи от нее было не меньше, нежели от фильма. Почти сразу после ее выхода появились родственные или безоснованно опровергающие очерки в мелких газетках и журналах, что уже было приятно: тема, затронутая мной, нашла своего почитателя.
Хэммингуэй как-то избегал "поднятой целины", отказываясь комментировать личное к статье отношение, и вообще исчез с экранов тривизоров. О замолкнувшем гении напоминали лишь скромные надписи под рекламными афишами кинопроката.
Примерно через три месяца спустя, считая от нашей последней встречи, я получил от него бандероль. Честно говоря, я был слегка шокирован, поскольку не привык получать почту в гостиничный номер, адрес которого не разглашался. Признаю, Пентагону могло быть известно место моей дислокации, но чтобы гражданские лица... Значит, содержание бандероли стоило того, чтобы изучить его не откладывая.
