— Думаешь, они видели наши номера?
— Да не знаю я, Генрих! Ничего я не знаю!
Я отставила бокал и закрыла лицо руками от накатившего чувства отчаяния и полной безысходности. Самым ужасным во всём этом была неизвестность. Генрих сел на кровать рядом со мной и обнял меня, прижав к своей груди.
— Ничего, любимая, всё будет хорошо. Если они сюда сунутся, я их всех перестреляю. Они до тебя не доберутся, я обещаю.
— Всех в гестапо ты не перестреляешь.
— Я знаю. Но этого будет достаточно, чтобы вывезти тебя из страны. Я тебя отвезу на границу со Швейцарией, оттуда ты поедешь к своим родителям, и все вы сможете уехать в Нью-Йорк, где наши люди о вас позаботятся. А зачем нам ждать, пока они придут? Собери небольшой чемодан и поедем сейчас же!
Я подняла голову и посмотрела на него.
— Я никуда без тебя не поеду.
— Аннализа, я не могу поехать с тобой. Если мы оба уедем, то они пересажают, а то и перевешают половину моей семьи по закону «О кровной вине». Ты же знаешь, как у нас тут дела делаются.
— Тогда и я останусь.
— Нет, не останешься. Идём, соберём твои вещи. — Генрих встал и попытался потянуть меня за руку, но я уперлась изо всех сил.
— Нет, Генрих, сказала же, никуда я не поеду без тебя!
— Да они же тебя убьют, ты что, не понимаешь?!
— Может ещё всё обойдётся. Может они и не знают, что это была я. А даже если и узнают, то так я хотя бы тебя спасти смогу. Скажу им, что ты ничего не знал о моих связях с контрразведкой. У тебя здесь безупречная репутация, они мне легко поверят.
Он хмурился всё больше, качая головой.
— Даже не думай. Ты не станешь собой жертвовать ради меня. Тебе самой спасаться нужно.
— Нет, любимый. Союзникам нужен ты, не я. Я — так, обычный, легко заменимый связной. Твоя работа куда важнее моей.
— Да к чёрту эту работу! Никакая работа не стоит жизни моей жены!
Я поднялась с кровати, подошла к мужу и обняла ладонями его лицо.
— Генрих, я очень сильно тебя люблю. Я остаюсь здесь, с тобой, что бы ни случилось. Если уж умирать, так будем умирать вместе. Но тебя я ни за что не оставлю.
Мы крепко обняли друг друга и стояли так, не двигаясь, в течение, как казалось, целой вечности. Ни один из нас не хотел отпускать первым.
* * *
Они не пришли за мной тем вечером. Они не приходили за мной в течение двух последующих дней, и я уже начала надеяться, что может быть всё ещё обойдётся. Но когда они остановились у моего стола в РСХА, и как только я подняла на них глаза, я знала, что надежды мои не оправдались.
