Она сидела напротив, и мы долго целовались, поезд постепенно заполнялся народом, и на одной из станций я попросил Нину пересесть обратно на свое место, чтобы кто-нибудь другой не сел рядом со мной. Вошли двое и сели напротив. Мы замолчали. Они скоро вышли, и мы снова остались одни. Нина сказала, что у нее есть кое-что для меня, и достала из сумки пакет. Это была книга. Я распаковал ее – «Лолита». Открыл книгу. Сказал, что она не написала мне пожелание. Нина улыбнулась:
– Это ты писатель.
Я положил «Лолиту» в свой рюкзак.
– У меня тоже для тебя кое-что есть, – сказал я и вытащил свой экземпляр «Смертельной раны» и распечатку своих рассказов. Нина стала их листать.
– Не жалуйся, они короткие, – предупредил я.
Потом встал и вышел покурить в туалет. Тошнотворно воняло едкой мочой. Я не мог думать ни о чем другом. Открыл маленькое прямоугольное окошко и выглянул наружу. Пейзаж состоял из бледной и болезненной растительности, поэтому я предположил, что мы все еще едем по территории Кампании. Докурил, выбросил сигарету из окошка.
– От меня воняет табаком, знаю. – Я снова сел на свое место.
Нина поцеловала меня в губы, потом поцеловала руку. Улыбнулась.
– Кем работают твои родители? – спросила она меня.
– А с чего бы вдруг такой вопрос?
– Чтобы знать.
Я вытянул ноги, уперся в пустое сиденье впереди. Откинул голову на сиденье:
– Служащие.
– Много зарабатывают?
– Не сказать чтобы много.
– Мало зарабатывают?
– Относительно.
– А мои – адвокаты, – сказала Нина.
– И много зарабатывают? – спросил я.
– Думаю, да, – ответила она. – В смысле, я никогда не спрашивала, но думаю, что да.
Я погладил ее по ноге, потом взял за руку:
– На твоем месте я бы выбрал юриспруденцию.
– На моем месте ты бы выбрал что похуже.
Потом она рассказала, что подала заявку на стипендию Эразмус, и я ничего не ответил.
На Рома Термини мы сели в метро, проехали две остановки до Колизея.
Мы шли по Фори Империали в толпе туристов. Там были несколько человек, одетых в костюмы центурионов, и другие, одетые как древние римляне. Было холодно, но небо было лазурным. Мы прошли мимо Витториано, потом свернули на Милите Иньото.
– Рим красивый, правда? – спросила Нина.
Мы немного прошли по виа Корсо, вышли на маленькую площадь.
– Вон тот дом, – указал я.
На домофоне не было имен, и потому мы ждали, пока кто-нибудь откроет дверь в подъезд. Пока стояли, рассматривали дом, мраморные плитки, высокие лестницы неправильной формы. Отверстие почтового ящика было маленьким и узким, рассказы не влезали, поэтому мы поднялись на верхний этаж – как-то раз я видел фотографию с подписью, что Ла Каприя живет именно там. На этаже было две двери.
