Неаполь, любовь моя | страница 32
Она снова затянулась, губы обхватили сигарету, подарив ей крошечный поцелуй.
– Давай телефон, – сказала она.
Я дал ей телефон. Она вбила туда номер. Я произнес его вслух.
– Как тебя записать?
– Лола.
– Не хочешь сказать мне свое настоящее имя?
– Нет.
– Хорошо. Завтра я тебе позвоню.
– Что будешь делать сегодня вечером? – спросила она.
Я ответил, что буду ждать, когда наступит завтра. Мы пожали друг другу руки, и она зашла на станцию.
Я прошелся дальше по этой улице, до Археологического музея, где был на экскурсии в школе, в третьем классе; мне запомнились хорошо сохранившаяся мумия и статуя Геркулеса из белого мрамора с огромными тестикулами. Может быть, они показались мне такими огромными, потому что я тогда был ребенком. Я вернулся по той же улице до пьяцца Данте и спросил себя, почему не поехал на метро, станция была гораздо ближе, чем казалось раньше.
Я вернулся в бар. Ничего не изменилось, разве что посетители расслабились. Это было видно по расположению стульев. Счет на экране был 1–6.
На восемьдесят девятой минуте Аллан, не отрывая взгляда от мяча, ударил по воротам – отскок, еще удар – еще отскок, следующий удар – мяч попал точно в ноги Мертенсу, тот вошел в штрафную, сделал обманный финт, а потом ударил по-настоящему. Народ восторженно заорал, радуясь даже не голу, а событию, которое не часто увидишь.
Я вышел из бара и пошел пешком. Дошел до пьяцца Сан Доменико и стал ждать Русского, прислонившись к защитной тумбе. Когда они появились, Сара спросила меня:
– Видел, как сыграл «Наполи»?
Она была из тех женщин, которые притворяются, что им интересен футбол.
Мы вошли в бар, там было полно народа. Сара села между мной и Русским.
– Как ты? – спросила она меня.
– Хорошо, – ответил я.
– Русский мне сказал, что у тебя все еще болит спина.
– Что было-то прошло, – сказал я.
Сара хлопнула Русского по ноге и улыбнулась ему.
Она сказала, что очень устала, потому что на работе выдалась просто невероятная неделя. Повторила слово «невероятная» несколько раз.
– Русский тоже устал, – сказал я, и Русский посмотрел на меня растерянно.
Воцарилась тишина, которую нарушила Сара:
– Вам это хотя бы нравится. У вас есть время заниматься тем, чем хочется. Когда ты работаешь, все по-другому.
Я ответил, что больше всего времени у нас уходит именно на то, чтобы ничего не делать.
– Какие тонкости. – В ее голосе звучало такое самодовольство, как будто я был идиотом и не понимал, о чем говорю.
Сара работала секретаршей в юридической конторе, жила одна, в ужасном доме, и при этом считала свою жизнь какой-то особенной.