Жарко в комнате, кубик быстро таял, и как только кожа под ним остыла, боль стала терпимой. Теплообмен, школьный курс физики. Палач его тоже знал, поэтому сдвинул кубики на теплое место и рядом положил еще два. Мучения вернулись, и на этот раз пик стал выше. Площадь больше – ощущения ярче. Я еще не выла от боли, но уже морщилась. Глубокое ведерко, много в нем льда.
– Ты должна запомнить правила, – начал Барон проповедь, – Молчание, покорность и никаких побегов. Чем сильнее ты сопротивляешься, тем меньше у меня терпения. Настанет момент, и мысль всерьез тебя покалечить перестанет отвращать. Ты достанешься отцу без пальцев, с глубокими ранами и тяжелыми ожогами. Подумай, женщины над каждым шрамом плачут, у тебя их будет много.
Лед таял. Под кубиком собиралась лужица, и вода стекала по мне на кровать уже теплая. Какой ласковый стал тон у барона. Будто взаправду обо мне заботился и переживал. Врал, сволочь. Сразу, как договорил, пригоршню кубиков на меня высыпал. Поднял один и к ореоле соска приложил. Нервных окончаний там гораздо больше. Через несколько мгновений я задергалась, выгибаясь дугой. Кубики скатились на кровать, а те, что остались, снова начали морозить.
– Утром приедет специалист, чтобы взять пробу для анализа ДНК, – невозмутимо продолжил он. – Я хочу видеть тебя разумной и спокойной. Ни одной глупости из тех, что были сегодня. Или я устану предупреждать и начну действовать.
Кубики в ведерке больше не гремели, они плавали в воде. Время в кои-то веки начало работать на меня. Таяло орудие пытки. Еще несколько минут, и станет бесполезным. Но мне досталось сполна. Барон специально выбирал те, что больше, и раскладывал на мне. Кожа под ними посветлела. Легкое обморожение мне уже обеспечено. Даже если убрать лед и стереть воду, легче не станет. Живот мгновенно покраснеет и начнет гореть. Пытка продолжится даже после того, как палач уйдет.
Не торопился он. Рисовал кубиком льда спирали на моей груди и смотрел, как капли воды собираются во впадине над солнечным сплетением. Покорности требовал, воспитывать пытался. В глазах вспыхивал и гас огонек, словно солнечный зайчик отражался от лезвия ножа. Я не могла понять, чего хотел на самом деле, и боялась ошибиться. Считать садистов тупыми маньяками, зацикленными на крови и страданиях – идиотизм. Сложнее все. Должно быть так.
– Развяжи, – попросила его. – Я все поняла, убегать больше не буду.
Палач даже не посмотрел на меня. Так и сидел со скучающим видом, будто слушал пьесу, где реплики героев наизусть знал.
