— Тебе бы не помешала чашка горячего чая. Или какао.
Я очень люблю какао. И имбирный чай люблю, он прекрасно согревает в зимние морозы. Но сейчас я хочу, чтобы меня грел Роман!
— Пойдем, — он потянул меня за руку.
Я нехотя от него отлипла.
— Может, еще рано?
— Мы уже полчаса тут торчим. Раз никто из них до сих пор не ушел, значит, у них все нормально.
Он посмотрел на меня так, как будто сам не был уверен в своих словах.
— Ты прав. Если бы что-то пошло не так, Пал Михалыч бы уже вышел.
Мы подошли к дверям кофейни. Через стекло было видно, что Тамары и Павла Михалыча там нет.
— Странно, — произнес Роман.
— А где Тамара? — спросила я у официанта, как только мы оказались внутри.
— Уехала, — выдал он.
— Как уехала? — хором произнесли мы с Романом. — Из кофейни никто не выходил!
— Она и тот седой мужчина вышли через заднюю дверь, там у нас двор и стоянка. Сели в машину и укатили.
Роман провел меня к столику у окна и заказал две кружки какао.
— Это же хорошо, что они уехали вдвоем? — произнес он.
— Ну конечно! Это просто прекрасно.
— Интересно, куда они поехали?
— Наверное, домой.
— К маме или к отцу?
— Да какая разница! Главное, что они вместе.
— А вдруг они сейчас ругаются? — Роман смотрел на меня с надеждой, как будто очень хотел, чтобы я опровергла его слова.
— Может, и это не плохо.
— Неплохо?
— Лучше ругаться, чем не разговаривать много лет. Пусть выскажут друг другу все, что накопилось.
— И снова расстанутся?
— Я почему-то уверена, что не расстанутся. Ты бы видел, как они друг на друга смотрели!
— Я видел…
Роман был задумчивым, немного потерянным, и очень напоминал мне маленького мальчика. От его дерзости и нахальства не осталось и следа! Он так трогательно переживает за своих родителей, так искренне хочет, чтобы их семья снова воссоединилась… что у меня даже слезы на глаза наворачиваются.
Я тоже очень хочу, чтобы у этих троих все было хорошо. По прихоти судьбы я узнала из всех довольно хорошо за короткий срок. И эта троица мне очень нравится!
Решив отвлечь Романа от тревожных мыслей, я начала рассказывать, как сегодня опростоволосилась перед Павлом Михалычем. Потом, правда, смутилась и прикусила язык — ведь речь шла о поцелуе… Но зато я точно его отвлекла и развлекла.
— Представляю, какой у меня был вид, когда Пал Михалыч обернулся! И боюсь даже представить, что он обо мне подумал.
— Значит, ты хотела меня поцеловать?
Рука Романа потянулась к моей руке, накрыла ее, сжала.
— Я хотела сказать тебе огромное спасибо.
