Я слушалъ и думалъ: — все на свѣтѣ относительно. Наши «непріятности» коренному персу могутъ показаться образцомъ кротости.
Персидскіе изгнанники, однако, говорили о другомъ. Они поминали имена Ляхова и Шапшала и разсказывали потрясающіе факты. Нѣкоторые изъ этихъ фактовъ я приведу ниже. Другіе были оглашены въ иностранныхъ газетахъ. Но жалобы персидскихъ бѣглецовъ выражали скорѣе скорбное недоумѣніе, чѣмъ негодованіе или злобу.
Въ ихъ рѣчахъ прорывалось традиціонное уваженіе къ Россіи, и они повторяли: «Если вы хотите сохранить свой престижъ, зачѣмъ поступаете такъ?»
— Послѣдняго вашего казака мы боялись пальцемъ тронуть, — признавались они. — А вдругъ Россія обидится? Всѣ ваши люди у насъ неприкосновенные: Ляховъ и Гартвигъ, и консулъ Похитоновъ. Что намъ дѣлать? Россія — большая, а мы — маленькіе. Вы слышали: Махмедъ-Али-шахъ сказалъ: «На крайній случай пусть я буду не хуже брата моего бухарскаго хана. Его жизнь хорошая».
И они разводили руками почти съ отчаяніемъ:
— Аллахъ не попуститъ…
— Что они дѣлаютъ? — говоритъ Таги-Заде, принимаясь разсказывать.
На Миръ-Гашима, извѣстнаго реакціоннаго вождя въ городѣ Тавризѣ, было сдѣлано покушеніе. Въ то время реакціонеры еще имѣли перевѣсъ. Миръ-Гашимъ остался живъ, а убійцу схватили. Это былъ юноша изъ союза Федаи, красивый собой. Его отдали на поруганіе шайкѣ сладострастниковъ изъ числа уличныхъ бродягъ. Ихъ было больше сорока. Потомъ муштеидъ велѣлъ ему залить горло кипяткомъ. Тѣло его было изрѣзано на части и брошено въ отхожее мѣсто.
Мамету Таба-Табаи, депутату меджлиса изъ рода сеидовъ (потомковъ Магомета), при арестѣ вырвали бороду, потомъ накинули ему арканъ на шею, привязали къ сѣдлу и поволокли въ лагерь шаха.
Журналистъ изъ Тавриза разсказалъ мнѣ о послѣднихъ минутахъ депутата Мирза-Джафаръ-Гиръ-хана, со словъ Шапшала. Шапшалъ, какъ извѣстно, уѣхалъ въ Россію. Часть пути они ѣхали вмѣстѣ.
— «Когда я услыхалъ, что хотятъ убить Мялика и Мирзу, — разсказывалъ Шапшалъ, — мнѣ захотѣлось пойти посмотрѣть. Они были мои враги. Больше всѣхъ кричали, чтобы меня изгнать изъ Персіи. Но когда я прибѣжалъ на мѣсто казни, было почти поздно. Мялику накинули веревку на шею. Два человѣка тянули съ двухъ сторонъ. Потомъ уронили его на землю и распороли животъ ножомъ.
Кровь брызнула фонтаномъ. Мирза-Джафаръ стоялъ и былъ блѣденъ, какъ полотно. Я подскочилъ и плюнулъ ему въ бороду: „Зло твое вернулось на твою голову“. Губы у Джафара были синія.
