Дальнейший разговор с Сабриной не имел смысла.
А вот с Дарком поговорить, наверное, стоит? Так, чтобы всё выяснить для себя и не трепать нервы сомнениями.
Глава 31
В душе Авроры всё кипело, и она сама с трудом разбиралась, чего в его чувствах больше – гнева или ревности? Признавать, что именно последнее имело место не хотелось, уж слишком мелко, как-то по бабьи это – ревновать. Но прятаться от реальности глупо. Чем ещё может являться это острое, злое и гневливое ощущение, едкое, как щёлочь и кипящее, как море во время шторма? Конечно же, это оно – чудовище с зелёными глазами. Хотя почему именно с зелёными? Тут, кажется, красный цвет уместнее?
Самое гадкое во всём происходящем, что если выяснится, что Сабрина говорит правду (а это, скорее всего, так и есть, потому что женщины не обращаются к мужчинам с личными просьбами, да ещё отдающими неприятным гнилым душком, если не уверены на все сто пятьдесят процентов, что небезразличны мужчине до такой степени, чтобы он вмешался в это дерьмо), то обижаться Авроре останется лишь на саму себя. Дарку, как не горько в этом признаваться самой себе (а необходимо признаться, что это именно так и есть) даже не пришлось её особенно уламывать – она сама бросилась в его объятия.
Бросилась. И в принципе не жалела об этом. Много ли женщин вспомнит о своём первом разе с удовольствием? Или хотя бы без горького разочарования? Ей такой шанс выпал. А то, что Дарк, возможно, влюблён в её соперницу, а вовсе не в Аврору? Что ж? Нельзя в этой жизни иметь всё и сразу. Да и тут бабушка надвое сказала. Если бы Сабрина была так в себе уверенна, то зачем было говорить об Авроре об их отношениях с Дарком? Уж и не испугалась ли она её, в самом деле?
Но так или иначе, а ставки поднялись. Если изначально они просто так, без особой причины дух на дух друг друга не переносили, то теперь у них появилась причина для взаимной ненависти.
Какое-то время Аврора пыталась заниматься своими делами, но Дарк категорически отказывался выходить из её головы. Говорить ему она могла что угодно, но наедине с собой куда деться от банальных девчачьих сомнений? Как не задаваться вопросом – что же дальше? И пусть сама она не была уверена в том, что желает этого самого «дальше», но то, что она желала ему нравиться, хотела, чтобы он проявил к ней внимание – от осознания этого никуда не уйти.
Прошло больше половины дня, приближался вечер, а Бэсет никак не дал о себе знать, ничем о себе не напомнил. Не то, чтобы «цветы-шампанское-конфеты», не было даже банального привета в любом виде. Будто ничего не произошло.
