Мы были шокированы таким его поведением. Он знал, что мы прорываемся к нему, знал! Думаю, что знал о нас все, как только «уазик» подъехал к воротам, знал, но ничего не предпринял! Вести себя так может либо сумасшедший, либо святой. У нас в руках было оружие, но и это его не смущало.
— Да, что вы стоите? Присаживайтесь, — повторил он свое приглашение. — Леночка, подайте кофе гостям, — крикнул он куда-то в темноту.
Он посмотрел на нас, и что-то произошло, взгляд его обладал какой-то непонятной, магической силой. Мы, как будто бы с разбега наткнулись на стеклянную стену, боевой пыл мгновенно угас, повеяло спокойствием и тишиной. Нам ничего не оставалось делать, как воспользоваться его приглашением.
Из двери, прячущейся где-то в полумраке огромного кабинета, вышла миловидная девушка с подносом. Она подошла, молча поставила на стол три чашечки с кофе, мило улыбнулась, и ушла. Улыбка ее вовсе не была похожа на казенную, заученную улыбку той, которая встретила меня в день прибытия. Так улыбаться могут лишь обворожительные девушки, уверенные в своем превосходстве, убежденные в том, что ни им, ни их шефу, и никому из окружающих, ровным счетом, ничего не угрожает.
— Ну-с, слушаю вас, молодые люди, какие обвинения вы собираетесь мне предъявить?
— Нам известно, — начал я, — что в Вашей клинике проводятся эксперименты над людьми, Ваша деятельность противоречит Европейской конвенции о правах человека.
— Ну, известно это вам с только моих слов, так, Станислав Викторович?
— Не только, — ответил доктор Архангельский.
— Вы убиваете людей для производства их копий! Из людей Вы делаете биороботов, которых продаете за большие деньги! — воскликнул Коля.
— Мы никого не убиваем, это совершенно ни к чему. Материал для воспроизведения копии мы получаем, не прибегая к убийству, мы вообще не причиняем никому вреда. Прошедшие курс реабилитации возвращаются туда, откуда прибыли. А в остальном — все правда. Мы продаем продукцию, продаем то, что производим. Разве это запрещено?
— Вы убиваете людей! — возмущенно повторил Николай. — Вы производите над ними бесчеловечные эксперименты! Вы лишаете людей личности! Вы превращаете их в бездумных роботов, в машины. Это вам не гестапо! Вы за это ответите!
— Боже мой! Да что вы такое говорите, какое гестапо? Какие бесчеловечные эксперименты? И вас, молодой человек, и вас, — он показал на меня и на Николая, — уже убивали, но точнее будет сказать, что вы стали жертвой несчастного случая, вы не смогли уберечься в довольно простой жизненной ситуации, однако, вас восстановили, и чувствуете вы себя гораздо лучше, чем до смерти, это я вам, как врач говорю!
