— А если там сигнализация? — спросил я.
— Сигнализации нет, по крайне мере он ее не отключает. Сигнализация не нужна. В кабинете ничего особо ценного не хранится, да и злоумышленников в этом городе нет, и быть не может. Кроме нас, разумеется, но, думаю, об этом еще никто не знает.
— Тогда зачем же система защиты данных? Раз нет злоумышленников, то и защищать не от кого!
— Это другое дело. Базы данных находятся в сети. У каждого пользователя существует доступ только к тем данным, с которыми он работает. Возможно, что и у доктора Розенберга нет доступа к тем данным, которые нас интересуют.
— Но, ведь наши истории болезни у него должны быть? — сказал Коля, а это уже информация, это не так уж мало.
— Да, если истории болезни реальные, там вполне может быть легенда, весьма безобидная, не отражающая настоящей деятельности клиники. Но нужно попробовать, ничего другого у нас пока нет.
Положение казалось не таким уж безвыходным, по крайней мере, у нас возник план, хорош он был или плох, но в любом случае, это было лучше, чем полное бездействие. Оставалось дождаться следующего дня, все это время я провел в Колином номере, размышляя над тем, где сейчас доктор Архангельский, удалось ли ему что-либо разузнать, действовать без него мы не могли, отсутствие каких-либо сведений о нем доводило меня до отчаяния, я уже жалел, что рассказал ему всю эту историю. День прошел, наступила ночь, устроившись на небольшом диванчике в Колином номере, я никак не мог уснуть. За окнами выл ветер, в умывальнике из крана капала вода, и в завывании ветра, и звуках капель воды чудились чьи-то голоса: один грозный и суровый, рокочущий, роковой; другой тихий, вкрадчивый, но монотонный, не стихающий ни на минуту. Этот диалог сонным бредом проникал в сознание, наполняя его тревогой и беспокойством, потом он перешел в сон, какой-то нелепый, незапоминающийся, но оставивший тяжелый, мутный осадок на душе после пробуждения. Когда я проснулся, ветер утих, а вода все так же капала из крана. Я встал, подошел к умывальнику, попробовал закрутить кран, но он уже был затянут до предела, и все мои усилия оказались напрасны. Коля уже ушел на прием к доктору, на процедуры и тренинг. Весь день провел я в комнате, томясь от одиночества и безделья, а вечером мы встретились снова все трое на том же месте.
— Ну, что, — спросил Коля Матвеева.
— Движения рук запомнил, варианты расписал, не так уж много, всего четыре.
— Так, что, сегодня ночью идем? — Коле не терпелось, он рвался в бой.
