- Хоть убейте, профессор, но я не помню этих слов! Я вообще не помню ничего об этих деревьях! - воскликнул Абрамов.
- Я бы ничуть не удивился, если бы не помнил о них сам, - с укоризненной интонацией куратора заметил Мазин. - Лучше будет, если мы прослушаем запись до конца.
Потратив девять часов на прослушивание отчета первого дня, биологи были удивлены, услышав то же самое в записях второго дня, только сформулированное другими словами. Эксперименты проводились те же, одинаковыми были и их результаты. Тем не менее, запись каждого из пяти дней начиналась идентичными восклицаниями, и тот же сюжет продолжался до вечера.
Над записями закончили пыхтеть глубоко ночью. За обзорным экраном было непроглядно темно. Пять минут ученые просидели в тишине, нарушаемой лишь потрескиванием динамиков.
- Что тут еще сказать? - задал риторический вопрос Мазин. - Я не имею ни малейшего понятия, почему эти растения окрашены в оранжевый цвет.
- Профессор, а как же тот факт, что мы ничего о них не помним, хотя исследовали их от вершка до корешка пять раз? Прочитай я "Курс биолога-первопроходца" целых пять раз, я бы знал все differentia specifica, известные современной науке!
- На этот вопрос у меня нет ответа. Здесь должны заниматься специалисты других областей знаний.
- А вам не напоминает все это предмет моей дипломной работы? - спросил Абрамов. - Пчел?
Мазин задумался, потом покачал седой головой. Его безудержно клонило ко сну.
- Чтобы привлечь пчел, - продолжал молодой Абрамов, - мы использовали яркие ульи и сахарозу. Почему мы не можем предположить, что пальмы приобрели в процессе эволюции оранжевый цвет с той единственной целью, чтобы привлечь к себе исследователей, вроде нас? Любой биолог клюнет на оранжевый хлорофилл, который с точки зрения науки не существует. Так же, на подсознательном уровне, клюнули и мы. А не помним мы потому, что действовали по наитию. Под профессиональным гипнозом.
- Сумасшедшая идея, - сказал Мазин. - Растения появились для того, чтобы стать предметом чужих исследований и произрастать в лучах научной славы сколь угодно долгое время, - он вздохнул. - Но за отсутствием другой теории, я вынужден принять ее как единственную возможную на данном этапе развития человеческой когнитологии.
Утром следующего дня было решено покинуть планету и перенести свои исследования на другую, менее гипнотическую. Чтобы собрать расставленные на поляне ульи, был выбран Абрамов, который, по словам профессора, ни разу не был инициатором разговора об оранжевых растениях, потому считался наименее восприимчивым к гипнозу. Первый раз молодой ученый выходил из корабля налегке.
