Он сделал паузу, мастерски рассказывая историю, делая вид, что захотел пить, заставляя слушателей ждать. Он пил маленькими глотками, задумчиво глядя перед собой, пока мы ждали его слова. Наконец, один из мужчин сказал:
— Что это была за сила?
— Это, — сказал он, мучая нас, — тайна, которую нельзя раскрывать непосвященным, — все застонали в каюте. Он продолжил. — Может, если будете жить со смыслом или изучать Дао, однажды поймете тайну.
Следующие несколько дней я ходила за ним, надеясь, что он расскажет больше о тайне Великого Ю. Какая сила могла сделать мир прежним? Если я решу это загадку, найду силу Ю, я смогу вернуть мир, где моя мама была еще жива? Мир, где дети из деревни все еще учились и играли, а родственники каждый вечер собирались за ужином, смеялись и праздновали, что живы.
Порой к нему подходили другие мужчины и пытались угадать.
— Это была сила повелевать природой?
— Нет, — говорил мой отец. — Медитируй, исполняй внутреннюю алхимию, выращивай позитивную энергию, и, может, однажды к тебе придет понимание.
Мы сошли на новой земле. Мир был полон современных чудес. Повозки стучали по улицам, мосты двигались, трубы направляли воду под давлением к гидрантам на углах улиц. Провода телеграфов посылали закодированные сообщения по континенту. Казалось, мы попали в будущее, в потрясающий мир изобретений и открытий.
Но никто не оставлял призраков позади. Демоны следовали за нами. Если дух древнего лиса летал с ветром, люди просили защиты у моего отца. Если призрачная дева парила шепотом в ночном воздухе в белом погребальном платье, отец находил для нее мужа, женил призраков, чтобы мертвые получили семьи, а потом смогли стать Предками.
По законам Сан-Франциско я должна была ходить в городскую школу. Там меня многому научили. Английскому, арифметике и молитве их богу, а еще науке. Я узнала, что луна была спутником, навсегда оставшимся на орбите вокруг земли, маленькая летала вокруг большого. Но луна влияла на приливы и отливы на земле, влияла на состояние людей.
Я уже знала слово «zhongli», влечение между небесными телами. Американцы звали это «gravity», притяжением. Это слово имело другое значение — серьезность. Мне нравилось, что предметы притягивались, серьезно воспринимая друг друга. Пока я росла, я была луной на орбите отца, и меня затмевала его тень.
Отец пытался исцелить то, как я видела мир, мои опасные видения, искажение моей души, позволяющее видеть то, что должны были видеть только новорожденные, умирающие и безумные, но природа инь моего зрения была упрямым изъяном, и, чтобы он не расстраивался, я годами притворялась, что он меня исцелил.
