Мой отец опустил на холодный каменный пол бумажный кораблик размером со свернувшегося кота. Он проверил мой документ, кивнул и сложил лист в большой красный конверт с золотым узором и белыми журавлями, опустил конверт на борт бумажного кораблика. Он добавил немного одежды моей матери, ее нефритовый браслет, теперь треснувший, и ее обувь на борт кораблика. Он привязал красную нить к носу кораблика и вручил мне.
Я была всего лишь семилетней девочкой, но сжала ту красную нить: это был мой священный долг. У меня был шанс помочь женщине, страдавшей из-за моего рождения, одевавшей, питавшей и заботившейся обо мне, пожертвовавшей собой, чтобы я успела убежать.
Отец построил квадрат в комнате с алтарем, границы были из бамбука и бумаги, символизировали высокие железные стены башни над настоящим Адом Кровавого пруда. В тех бамбуковых стенах я держала ту красную нить как меч, потянула кораблик за собой. Я хотела спасти душу матери. Ничто не помешало бы мне. Каменный пол был холодным под босыми ногами, пока я тянула кораблик кругами в границах бамбукового квадрата, пока мой отец холодным голосом выкрикивал заклинания из писания Сюэпеньцзин.
Он дополнял заклинания быстрым постукиванием по пустому деревянному барабану в форме рыбы. Монотонное постукивание было быстрым и уверенным, высоким и повторяющимся, очаровывающим. Мои шаги были в такт с этим стуком по деревянной рыбе. Я закрыла глаза, ощутила, как разум ускользает, попадает в священный транс, уходит в другое место, парит, как рыбы в темном море.
И, пока я тянула кораблик кругами вокруг стола, все изменилось. Бумага корабля на каменном полу изменилась, он стал настоящим кораблем. Паруса надулись от ветра, и я стояла на его палубе в другом мире. В Аду.
Босоногий ребенок плыл на настоящем корабле по жуткому морю крови. Волны из крови бились о бока корабля, ветер выл и бил по мачтам, горячий и ржавый запах крови пропитал воздух. Вонь крови и движение кровавых волн вызывали тошноту. В этом измененном мире я боялась. Отец знал, что это произойдет? Я впервые стала сомневаться, что смогу спасти маму, и уже задумывалась, что моя решимость была глупой.
Темные птицы с железными клювами полетели ко мне, но я безжалостно раздавила их тела ладонями и выбросила их клювы в море. Я всегда была такой кровожадной? Могла сломать шеи демоническим воронам без сожалений? Нет, я стала такой в день, когда моя мать погибла.
Но это был другой день. В этот день я пошла за ней. В этот день я подниму ее из мерзких алых вод, спасу женщину, кормившую меня своим телом, певшую мне на ночь и обменявшую свою жизнь на мою.
