- Мы ведь собирались в "Прагу", - напомнил он. - Но если желаете, я прикажу вызвать девушку. Для вас. В комнате отдыха вам будет удобно. Там вы найдете все необходимое.
- Ты меня не понял, Петя. Трахнуть проститутку в будуаре, специально оборудованном для свиданий, - это пресно. Нет пикантности. Для остроты ощущений требуется, чтобы при совершении самого греховного акта присутствовало еще что-то запретное. Вот если бы мы отфаловали твою секретутку, а после этого она, не подмывшись, продолжала принимать посетителей - вот это да.
Великий не сумел совладать с эмоциями и брезгливо поморщился. Скорее даже мысленно, чем мускулами лица. Но Гуковский заметил мимолетную тень на лице банкира и довольно улыбнулся.
- Ладно, вызывай свою девку, - милостиво согласился похотливый старикашка. - Давай ее сюда, в кабинет. Пусть сыграет на флейте - и я поеду. Собственно, я приехал лишь за тем, чтобы сообщить тебе, что разговаривал с... Сам знаешь, с кем, - Гуковский вскинул глаза кверху. - Они обещали рассмотреть твое предложение. Но в ближайшие дни, к сожалению, встретиться с ними ты не сможешь.
- Но нельзя же тянуть до бесконечности!
- Когда говорю, что встреча откладывается, то это не значит, что твое предложение отвергнуто. Максимум через неделю тебе передадут специальное решение правительства.
- Это было бы кстати.
- Можешь быть уверен. Кстати, ты ведь уже тянулся рукой к телефону... Или передумал приглашать девицу? Небось, пожадничал для приятеля. Ладно, ладно, я пошутил. Обойдусь и без женской ласки. А по поводу обеда... Сегодня ничего не выйдет. Как-нибудь в следующий раз. А что это за мордашка? - неожиданно для хозяина кабинета Модест Семенович подскочил с кресла и, схватив со стола фотопортрет Татьяны Бачуриной, принялся его рассматривать. - Кто это? Жена? Молоденькая. Познакомь как-нибудь.
Петр Алексеевич промычал в ответ нечто невразумительное, ожидая, что Модест сейчас выдаст очередную похабщину. Но тот поставил фотографию на прежнее место, попрощался и поспешил удалиться. К несказанному облегчению Великого.
Однако прежде чем покинуть кабинет, Гуковский наклонился к банкиру и тихо проговорил: "Ты еще не поднялся высоко, Петя, а кое-кто уже начинает завидовать", - и выскочил за дверь, оставив Великого в замешательстве.
Банкир проанализировал свои чувства. Неожиданный визит должен бы радовать. Тем более, что Модест принес отрадные вести. Но откуда эта тревога? Что означает это странное предупреждение? Намек на Пашу? И почему Гуковский отказался от обеда в "Праге?"
