- Постарайтесь только, чтобы оно не попало на глаза посторонним.
- А кто, по вашему, посторонний?
- В данном случае - все, кроме меня и вас.
- Да у вас просто мания на почве конспирации! Что ж, придется с ней мириться.
16
Прошло время. Другие события стали вытеснять из памяти жителей Ровска авиакатастрофу, в которой погиб Великий, и похороны банкира. Не слишком долго вспоминали и о молодой вдове. Если и упоминали, то главным образом в связи с доставшимся ей огромным наследством. Но постепенно со страниц газет исчезли публикации о красавице-графине, телевидение уже не спешило показывать Татьяну Николаевну в новостях, да и в частных разговорах ее имя всплывало все реже.
Что касается корпорации "Цесарь", после смерти хозяина стремительно сдающей свои позиции, то о ней почти и не вспоминали. Все были убеждены, что "Цесарь" доживает последние дни. Незначительные кадровые перестановки, никого, кроме сотрудников, не интересовали. И лишь накануне собрания акционеров "Цесаря" в обществе вновь возрос искусственно подогреваемый интерес к компании и ее делам.
* * *
Проснувшись, Бачурина долго лежала, уставившись взглядом в потолок. Затем, не вставая с постели, повернулась вполоборота, рассматривая стеганое одеяло, кружевные наволочки на подушках, будто видела их в первый раз. Кровать была слишком огромной для одного человека. Как и спальня, как весь особняк, который Великий мечтал превратить в родовое гнездо. Он все надеялся, что Таня родит ему наследника. Но за четыре года совместной жизни Бачурина ни разу не забеременела. Врачи утверждали, что она вполне способна родить ребенка. С Великим тоже - все в порядке. У него от первого брака даже была дочь Лиза.
Может, передать этот особняк дочери Петра? Лизе сейчас двадцать пять. Всего на четыре года младше Тани. Великий оставил ей лишь небольшую сумму и ежегодный пенсион. Девочка чувствует себя обделенной. Все-таки родная кровь. А на долю Бачуриной хватит и домов, и денег. Но Лиза, как и ее мать, ненавидит отца. Даже не пожелала носить его фамилию. Какая из нее наследница?
И все же Бачурина ощущала неясное чувство вины - будто присвоила чужое. И еще она чувствовала недомогание. От накопившейся усталости даже подташнивало.
Преодолев себя, Татьяна вскочила с кровати, взмахнув, по пути в ванную, несколько раз руками для очистки совести. Затем занялась наведением "марафета", отметив, что за последнее время она растеряла свой естественный румянец. Здоровый цвет кожи теперь приходилось создавать с помощью макияжа. Одновременно Бачурина размышляла над составлением речи, которую предстояло произнести на собрании. После завтрака встретилась с портной.
