И при этом, однако же, я никогда не думал о том, что Иван может быть нарциссом. Уж больно он веселый, компанейский, друзья у него хорошие, говорили мне о нем хорошо, деньги на образование жертвует, дочку без ума любит… Непосредственно в отношениях с ближними я проявления его нарциссизма вроде бы не видел. И, кстати, его папа, которого я видел один раз, произвел на меня очень приятное впечатление – от него чувствовалось тепло, уважение, заинтересованность к собеседнику.
А теперь вспоминаю самого Ивана – и вижу массу признаков.
Вот зачем, скажите, тащить в полночь пятилетнего ребенка через весь город на занятие по музыке к новому педагогу? Что за бред? А затем, что ему через ребенка надо было с нами знакомство навести – ему меня расхвалили, и на тот момент я ему был нужен. То есть любимая дочка была инструментом для наведения деловых связей. А забитая жена послушно, молча, без малейших разговоров одела девочку и поехала с ней посреди ночи к нам, вместе с мужем. Только прошелестела едва слышно при знакомстве: «Вот такие мы путешественники…».
Почему этот человек с первого мгновения заполнил всю нашу квартиру так, как будто он в ней хозяин? Распоряжался, кому куда идти, кому с кем заниматься, кому с кем разговаривать?
Почему все его бурное веселье вызвало у меня отторжение? Почему в первый же вечер знакомства я чувствовал себя очень напряженно с этим человеком, и потом не мог понять – что это было? Кто он?
Почему горячо любимая дочка смотрелась бесцветным, сереньким, абсолютно послушным существом, без энергии, с совершенно вялыми безжизненными ручками, которые жена даже боялась поставить на клавиатуру?
Почему потом он так резко запретил девочке, которой очень стали нравиться занятия музыкой, ходить на них? Понятно, что я ему больше стал не нужен – а интересы любимой дочери для него ничего не значат?
Почему бурное веселье в компании с друзьями сменялось гробовым молчанием, когда мы оставались в офисе вдвоем? Он не шел на общение, на контакты, на разговоры, с ним невозможно было обсуждать бизнес и работу – выслушивал с недовольным лицом, молча кивал головой и исчезал. Потом и вовсе исчез из офиса и больше не появлялся неделями так, чтобы я не смог с ним разговаривать.
Кстати, знаете, чем был занят Иван в офисе, пока я весь день работал? В офисе стоял огромный экран с видеоиграми, и Иван весь день гонял джойстиками монстров по экрану, запивая это кока-колой и заедая гамбургерами (со здоровьем при его комплекции у него, несмотря на молодость, было неважно). При этом из всех видеоигр любимой у него была та, где он в образе маньяка убегал от полиции, попутно убивая женщин и детей, и заливая улицы кровью. В эту игру он мог играть часами, неохотно отвлекаясь на то, чтобы подписать какой-нибудь документ. Думаю, я его раздражал еще и как безмолвный свидетель его развлечений – он чувствовал мое неодобрение.
