Какая она непосредственная и открытая! Наивная. Не может одним словом ответить.
Нет-нет, она пытается все охватить своим вниманием. Как и его… Она пленяет и манит. Еще с того рокового момента, когда он ее увидел. И держит в напряжении до сих пор.
Хочу ли я этого? Нет, мне это не нужно.
Или, может, в нее — словно в неизведанный океан?
С ней хорошо. Очень. Но это «хорошо» должно закончиться завтра и никак не позже. У него еще ночь впереди и целый день, чтобы пить нектар с ее губ, а потом… отпустить.
Отпустить?
Нет, она моя.
Нет, не моя.
Я не заслуживаю?
Нет, она заслуживает такого же наивного юнца, как и сама. Я ей не подхожу. Я пресыщен всем, в том числе и женщинами. Я испорчен и ожесточен. Она не выживет в моем мире, где я хозяин… Ей нужен свой мир, где в центре будет ее улыбка. Она этого заслуживает…
А вы? Что я? — спросил он, улыбаясь и потягиваясь. Отчего его мышцы на груди заиграли перекатываясь. Вы любите черешню?
Николаю нравилось, что она иногда обращалась к нему на «вы». Это чертовски возбуждало, хотелось тут же уложить ее на спину и, резкими быстрыми толчками входя в нее, поставить свое клеймо на ней. Этот первобытный инстинкт все больше брал над ним верх.
Да-а, — ответил он, растягивая слово, облизывая ягоду и затем глотая.
У Стефании сразу возникло желание, чтобы он так же проглотил и ее, своими губами и быстро. Между ног заныло, и она шире расставила колени, чтобы унять эту сладостную дрожь…
…Пока он был в ванной, Стефания разогрела готовую еду, которой был битком набит холодильник. Жульен из индюшиного мяса с пармезаном, филе сибаса на пару со свежими овощами. Раннее утро. Солнечное воскресенье. Двое в комнате: мужчина и женщина. Обильный завтрак на столе, украшенном хрустальной вазой с букетом полевых ромашек.
Вот! Хрустальная ваза и букет полевых ромашек. Вот в этом и был парадокс ситуации. Невозможное становилось возможным. Еще вчера — семья, подруги, университет… А сегодня они, еще не знакомые сутки назад, завтракают изысканными закусками на открытой террасе, увитой красным плющом.
Зазвонил телефон, Николай посмотрел на экран.
Александров, — отрывистый голос.
Тишина вокруг, казалось, даже природа притихла. Он, не двигаясь, слушает, и она, не шелохнувшись, прислушивается. Он думает, и она думает.
Значит, ему по телефону говорить можно. А мне нет?
Он забрал мои вещи и даже не хочет говорить на эту тему.
Не согласна…
Всплеск отрицательных эмоций незамедлительно дал о себе знать. Стефания, сцепив пальцы на руках, встала со стула, пытаясь успокоиться и не наговорить лишнего. Она смотрела вдаль на зеленые верхушки деревьев, которые виднелись за забором. Вот совсем близко пролетела жужжащая пчела.
