Спустя некоторое время Стефания была мокрой с головы до ног, впрочем, как и Марина со Светой. Девушки, соблазнительно двигая бедрами и поднимая руки, наслаждались этой ночью, когда могли себе позволить ни о чем не думать, а танцевать мокрыми с головы до пят. И это состояние им безумно нравилось: в отличие от окружающей жары, пена приятно охлаждала тело.
Неожиданно почувствовав на себе чей-то взгляд, Стефания повернула голову в ту сторону, откуда, по ее мнению, за ней наблюдали. И… натолкнулась на взгляд Николая, проницательный и неодобрительный. Это привело ее в смущение, она почувствовала себя напроказившим ребенком. Но что она сделала? Танцевала, больше ничего. Или что-то сделала?
Его взгляд не отрывался, приказывая подойти. Ноги и часть корпуса уже развернулись в его сторону, но вдруг рацио, внутренний страж, включив красный свет, вступил с ней в странный диалог.
— Ты куда идешь?
— К нему. Он смотрит на меня.
— Вот так и побежишь? Он посмотрел — и ты бежишь?
— А как нужно? Если я хочу идти к нему. Очень хочу. Я его так ждала.
— Ну и иди. Только не говори, что я не предупреждал.
— Но иногда бабочка сгорает, потому что она этого хочет, а не потому что так нужно…
— И что?.. Ты не бабочка!
Вопреки предостерегающему голосу разума Стефания, выйдя из круга танцующих, направилась к Николаю. К нему, к своему мужчине.
Своему? Ух, быстрая ты, Стефания.
Я хочу к нему! Без промедления, без секунды ожидания! Он завладел всеми моими мыслями, моим дыханием, мною. Я хочу быть с ним.
Николай, скрестив руки на груди, стоял возле высокой белой колонны и продолжал смотреть на приближающуюся соблазнительную гибкую фигурку в мокром платье.
Взгляд его при этом выражал недовольство, темные брови были сведены.
— Ты мокрая, — глухо сказал он вместо приветствия, когда Стефания остановилась в шаге от него.
От жгучего взгляда и глубокого баритона мелкая дрожь прошла по всему ее телу, заставив пошатнуться. Николай, ничего не объясняя, резким движением схватил плед с близстоящего кресла, набросил ей на плечи. Затем аккуратно освободил от пледа влажные пряди. Теперь наряд Стефании напоминал греческую тунику, где одна рука оставалась оголенной. На нее он продолжал пристально смотреть. Со стороны казалась, что мужчина находится в сложных раздумьях, стоит перед принятием важного решения. А Стефания стояла не дыша, боясь пошевелиться.
Наконец их взгляды встретились: его глубокие серые глаза и ее нежные карие. В его глазах разгорался огонь, медленно воспламеняя все вокруг. Она, не отрываясь, смотрела ему в глаза, ничего не замечая вокруг. Так мартовский снег под неожиданно пригревшим солнцем вдруг оказывается беззащитным и безвольным…
