Или я схожу с ума.
Я стараюсь не показывать, как мне неловко, когда измеряю сантиметром его грудь и талию, определяя нужные для работы размеры. Даже несмотря на то, что от близости к нему я сильно потею, всё равно отказываюсь признаваться в силе его влияния на меня.
Когда я встаю перед ним и ловлю его взгляд, смотрящий прямо на меня, моё лицо начинает краснеть. На его губах расплывается греховная улыбка, напоминающая мне о прошлой ночи. И о том, что я увидела, когда он выходил из глубокой ванны – длинный, толстый, покачивающийся член.
Боже. В клубе я не видела его члена. Всё произошло слишком быстро. Сейчас мы целовались, а потом меня прижали к стойке и трахнули. Мне понравилось это ощущение, и я знала, что он большой.
Я просто не знала, что он такой большой.
Чёрт.
Я отворачиваюсь и вздыхаю. И почему я не могу выбросить эти образы из головы?
Он принц, ради бога. Он недоступен. И осел, судя по тому, как он меняет девушек, словно они одноразовые перчатки. К тому же он бросил меня в клубе без каких-либо объяснений. Хотя мог бы сказать, что его ждет безотлагательное важное дело. Или солгать. Что-нибудь. Всё было бы лучше, но только не его исчезновение.
– Итак… ты эмигрантка? – неожиданно спрашивает он, вероятно, пытаясь растопить лёд между нами.
Я сворачиваю сантиметр и кладу его на стол.
– Я здесь временно, по работе.
– Верно… – Он облизывает губы, пока я держу в руках несколько кусочков ткани, пытаясь определить, какой больше ему подойдет.
– Итак ты часто шьешь одежду королевским особам?
– Нет. Это мой-первый-раз-за-всю-жизнь, – отвечаю я.
Его лицо омрачается.
– Ужасно.
– Почему? – спрашиваю я, затем сую ткань ему в руку, которая, как мне кажется, лучше ему подходит. – Подержи это, пожалуйста.
– Потому что своими вещами ты смогла бы осчастливить многих членов королевской семьи.
Я застываю, когда его слова снова и снова прокручиваются в моей голове. Он что, только что сделал мне комплимент?
– Твои наброски прекрасны, – добавляет он.
– Спасибо, – говорю я, хватая тканей побольше и пытаясь их соотнести друг с другом.
– Я правду говорю, – поддакивает он.
Я снова застываю и глубоко вдыхаю.
– Хорошо, как насчет этого?
Он пожимает плечами.
– Нормально. То, что я сказал – правда.
Моя бровь приподнимается.
– Хорошо. Почему у меня такое чувство, будто ты пытаешься подбодрить меня?
Он передергивает плечами.
– Останется ли это между нами?
Сделав шаг назад, я кладу оба образца ткани на стол. Губы раскрываются, но нужные слова трудно подобрать. Что во имя святого он хочет услышать? Поэтому не ответив, я беру скэтчбук и начинаю рисовать его фигуру, чтобы я смогла спроектировать несколько моделей после. По крайней мере, в его словах нет двусмысленности.
