Поднимаюсь на маленькую сцену, подключаю прожектор, который воспроизводит на белом экране материал по раскопкам, немного отодвигаюсь в сторону. Указываю на тот или иной элемент, пока профессор рассказывает некоторые моменты. Я практически не смотрю на людей, окружающих нас, во-первых, это запрещено политикой университета, а во-вторых, если я отвлекусь, этот жирный идиот начнёт орать во всю глотку при всех. Терпеть унижения сегодня не входит в мои планы.
Одно дело, когда он орёт при студентах, чем вызывает глупый хохот от них. Другое – комиссия, которая следит за каждым моим движением, может усугубить моё и без того удручающее положение. Я и так живу на птичьих правах в этом городе, а вернуться в место моего рождения навевает не самые приятные воспоминания о прошлом. Я перетягиваю на себя тяжёлый экспонат, находящийся на столике с колёсиками. Очень тяжело все это двигать по линолеуму, который наспех положили, даже не закрепив. Глыба камня заставляет съёжиться материал на полу и не позволяет двигаться дальше. Обхватываю руками экспонат, хочу приподнять и помочь исправить ситуацию.
– Ты, как всегда, некудыха, – шипит профессор. – Тебе бы мосты подпирать, которые бесконечно разрушаются. Тогда мир знал бы виноватого. – Он отталкивает меня рукой, но со стороны кажется, что я сама резко отшатнулась.
Он несколько раз дёргает маленькую каталку и у него ничего не выходит. Бордовое лицо от гнева упирается в меня ненавидящим взглядом. Я опускаю глаза и складываю руки в замок, безвольно опускаю их вниз. Теперь я точно все испортила, едва прикоснувшись. Отхожу в сторону и не держу больше поручень, пусть сам поправляет эту ерундовину. Мне её точно не сдвинуть с места. Со стороны все выглядит немного курьёзно: взрослый мужик пытается подпереть брюхом громадину. Рыхлые руки не могут ни на дюйм оторвать его от плоскости, но мужчина потеет ещё больше, стараясь исправить погрешность. Изначально я говорила, что тележка не утянет этот груз, но ему было откровенно наплевать. Я знаю, на что он злится, но эта наглая свинья не достойна ни одного моего слова. Я столько раз обещала на него пожаловаться за домогательства, что пора бы уже его уволить. Но я уверенна, деканат посмотрит на это, как издержки совместной работы и фантазии молодого ассистента. Не знаю, о чем здесь можно фантазировать, когда мужику далеко за пятьдесят, и он только делает вид, что хороший семьянин. А в перерывах лезет под юбку к своему стажёру. Просить, кричать бесполезно, он давит на то, что у него здесь такая репутация, что мне в принципе его не обличить. А учитывая, что мне нужна работа, я обязана держаться за место. И пусть я буду постоянно бегать от него и молчать, меня он точно не получит. С утра он изрядно постарался вызвать моё негодование, когда зажал между шкафом и стеной, за что получил затрещину. Как он вопил при этом, что я буду жить в собачьей конуре, потому что работать со мной никто не станет, и вообще я полное ничтожество. Я взывала к карме.
