Запрет перемещения внутри империи, однако, вызвал волну эмиграции – среди колонов, например, благоприятными для переселения считались земли германцев. Германцы охотно принимали переселенцев, а налогов северные земли за пределами Римского вала еще не знали…
Видя, что частный капитал не подчиняется приказам, Диоклетиан ударился в огосударствление бизнеса: стали появляться сальтусы – огромные (от 5 тысяч югеров) участки земли, которые государство сдавало колонам в аренду, и государственные же мастерские, задача которых была, кроме получения прямого дохода в казну, поставлять товары на рынок по твердым ценам, тем самым противодействуя инфляции.
Все эти меры сильно раздули штат государственных чиновников, притом что и без них людей на госслужбе хватало: Лактанций, писатель и современник Диоклетиана, сообщал, что сборщиков налогов больше, чем работающих на полях людей. Понятно, что эта мера, потребовавшая огромных затрат, не принесла ожидаемого результата, зато запомнилась управителям, и некоторые государства периодически (до сих пор) обращаются к ней.
Террор в отношении населения империи, тем не менее, позволял выдавливать из сограждан самое необходимое – деньги на содержание армии и бюрократии. Империя выстояла.
После двадцати лет трудов Диоклетиан, обладавший выдающимися способностями полководца, сохранивший титаническим трудом империю, возвращается в Рим в качестве доминанта – первого на римском троне абсолютного монарха.
Его встречают… нет, не ненавистью, к чему он был, вероятно, готов, а насмешками. Насмешки становятся еще острее на фоне сладких песен придворных риторов, которые пытаются внушить народу, что Диоклетиан вернул «золотой век» империи. Верный укоренившейся практике «хлеба и зрелищ», император попробовал купить лояльность горожан устройством праздников, боев и подачками, но был освистан.
В 305 году Диоклетиан вдруг сложил с себя полномочия императора. Он вернулся на родину в Иллирию и прожил там в уединенном поместье последние 6 лет своей жизни.
По легенде, когда его сподвижники стали уговаривать его вернуться к власти, он ответил им, что если бы они видели капусту, которую он вырастил, то не стали бы приставать к нему со своими предложениями.
Последователи Диоклетиана продолжили его политику. В те времена политические и экономические процессы, которые в наше время дают результат за несколько месяцев, растягивались на десятилетия, и империя просуществует еще чуть больше полутораста лет и падет тогда, когда станет всем в тягость, падет, как обуза, как оковы, как непереносимый больше источник страданий подданных.
