Василиск говорил уже устало, отрывисто. Юна повертела в руках коробку, но так и не поняла, как ее открыть. Попросила:
— А где-то здесь есть изображение нашей Прародины? Картины какие-нибудь... Какой он был, наш мир? Почему мы улетели? И почему только один корабль?
— Кораблей было много, но все они отправились в разные уголки Вселенной. Невозможно было угадать заранее, который из выбранных миров окажется более пригодным для жизни, который менее. На Прародине случилась какая-то катастрофа. Не все улетели, часть пыталась выжить, оставшись на планете. Из этого корабля мои предки вынесли и растащили по свету все, что только можно было вынести. В моем замке есть несколько прекрасных статуй и изображения ночного города. И кое-какие механизмы. Я вам покажу. Здесь тяжело дышать даже мне, а вы, кажется, вот-вот упадете в обморок. Система вентиляции не приводилась в порядок вот уже несколько столетий. Идемте.
Когда они выбрались на поверхность, у Юны действительно кружилась голова и подкашивались ноги. Она прислонилась к покрытой мхом стене, жадно вдыхая свежий ночной воздух. Василиск пытался увести ее к Лесу, но Юна вырвалась:
— Нет, подождите. Я хочу тут побыть еще немножко. Еще несколько минут...
Ей требовалось время, чтобы осознать и уложить в голове услышанное. В невообразимой высоте сияла звездная пыль. Щербато усмехалась луна. Вдалеке под теплым летним ветром пошелестывал Лес, так мирно и беззаботно, будто и не жуткий монстр этого мира, а обычная взращенная людьми рощица.
Когда-то именно на этот клочок земли впервые ступила нога человека. Безымянный Юнин предок вышел из корабля, опасливо глядя на неизвестный новый мир. Мир тоже глядел на него, пристально и неприязненно. Из-за горизонта, купаясь в лунном сиянии, вынырнули крылатые ящеры, огромные, но удивительно изящные, и человек зачарованно замер, прежде чем орать: «Тревога! Неведома зверюшка!»
Юна подняла руку, внимательно вгляделась в тонкое запястье с ярко выделяющимися под кожей реками вен, пошевелила паучьи-тонкими пальцами.
Две тысячи лет. Две тысячи пет, чтобы тот первый человек, увидь он случайно сквозь толщу веков двоих своих потомков, нереально-большеглазую девушку и мужчину с чешуей на лице, мог с уверенностью сказать:
— Нелюди!
Крохотный крылатый ящер, последний потомок некогда царствующей расы, носился над куполом корабля, радуясь простору. Блестела в лунном свете изумрудная чешуя. Юна почувствовала вдруг, как тяжелая длань двух тысячелетий легла на плечо.
