— Такому большому и сильному мужчине просто неприлично угрожать маленькой слабой девушке, — Юна отвела его руку от своего лица, подошла к отцу.
— Какое обещание? Какой долг? — все время громко вопрошал башмачник.
— Да, нам очень интересно! — поддерживала его Нинель.
Юна обняла отца, приблизила губы к его уху:
— Видишь ли, пап, у господина ар’Мхари есть внебрачный сын, очень сложный ребенок... Я случайно с ним встретилась, и он дважды назвал меня «мамой». Адмирал тут же решил, что я должна стать его нянькой. Ничего не поделаешь, придется смириться. Я потом напишу тебе письмо. Защити мою мастерскую от Нинель, пожалуйста.
— Как, кто решил? Я, как отец, тебе запрещаю! Вы слышите? Я никуда не отпущу с вами мою дочь! Я ей запрещаю!
— Чтобы быть отцом и иметь власть запрещать, надо вначале уметь защитить, прости, пап. — Юна шагнула к Нинель. Широко распахнула обьятия:
— Я уезжаю из этого дома. Навсегда. Разрешите обняться с вами на прощание?
Мачеха шагнула навстречу. Юна поднялась на цыпочки, чтобы достать до ее уха:
— Уезжаю учиться черной магии. Ждите меня — когда вернусь, собираюсь испытать полученные знания на вас.
Оставив ошеломленную толстуху переваривать услышанное, прижала к себе Лиру:
— Ты у меня умница, ты у меня рукодельница... Постарайся начиться хоть немножко у отца ремеслу, хорошо? У тебя все получится, ты сможешь делать туфельки не хуже меня!
Оторвала от василиска кошку — та все время терлась о сапоги ар’Мхари, просилась на руки, видимо, учуяв любимый драконий запах — поцеловала в нос, схватилась за сундук, поволокла к выходу:
— Всем до встречи, всем хорошего настроения в наступающем году!
— Постой! Я не согласен! Почему со мной не обсудили? Как... — отец побежал следом.
— Пап, да с тобой даже родственники жены не обсуждают, когда считают нужным оскорбить и выгнать из твоего дома твою собственную дочь, — не смогла сдержаться Юна. — А ты хочешь, чтобы господин ар’Мхари с тобой советовался?
Василиск отнял у нее сундук, повернулся к Юниному отцу:
— Она мавка. Когда-то за таких, как она, платили золотом по весу, а теперь из ее расы осталось, может, несколько женщин во всем мире. Башмачник вроде вас не может владеть такой ценностью.
— Она моя дочь!
— Пап, я уже взрослая! И я уезжаю! До свидания!
— Хорошо... — вздохнул василиск, сунув руку в карман кожаной куртки. — Действительно, как отец, вы вправе требовать некоторой компенсации...
И он сунул в руку башмачника увесистый кошель.
