— Из-за папы не поедем на бал? — спросила младшенькая, быстро-быстро моргая, будто готовясь зареветь. Вообще-то тринадцать лет — слишком рано для появления девушки в свете, но все прекрасно понимали, что, возможно, это их единственный в жизни выезд в высшее общество, поэтому никто не стал лишать Лиру такого удовольствия. Белокурая, пухленькая, вся в бледно-розовом, она казалась сбежавшим с новогодней открытки ангелочком.
— Поедем даже без папы! — свирепо сказала старшая. Голубой корсет, украшенный шелковыми бантами, грозит треснуть на груди, мощные кулаки в кружевных тоненьких перчатках угрожающе рассекают воздух, ярко-алые губы поджаты. Юна вовремя отняла у нее свеклу, которой сестра собиралась щедро измазать уста и щеки, взамен торжественно подарив коробочку карминной помады. Нила умудрилась за один раз вымазать всю коробочку, измазюкав и щеки, и шею, и уши по принципу «чем больше, тем лучше». Юне так и не удалось убедить ее хоть немного стереть румянец, Нила осталась в убеждении, что бледнокожий задохлик Юна ей завидует.
Наконец за ними приехал извозчик, старый папин приятель, тут же начал громко изумляться, что вот когда-то жили по-соседству, курили трубку вечерком на крылечке, а теперь он везет их, как настоящих господ, на бал у самого губернатора... Не замолвите ли там, среди знатных, словечко за бедного соседа? Мачеха с Нилой смешно важничали, говорили нарочно неохотно, жеманно, подчернуто не глядя даже на старого знакомого: «Да-а, личное приглашение госпожи губернаторши... Она очень ценит наше общество, знаете ли...»
— Эти люди должны знать свое место. Видали, как я с ним? Ишь, ты словечко! Приятель он нам, ишь ты, с кем себя сравнивает! — ворчала Нинель негромко, когда все уже уселись.
— Он хороший мужик, не трогай! — возмутился отец. — Всегда поможет, а из твоих этих знатных кто выручит, когда беда придет?
— На чарку когда не хватает, выручит! Хороший мужик! Лапоть необтесанный! Это он тебя подпоил?! — завопила новоявленная приятельница губернаторши и едва не вцепилась отцу в физиономию.
— Вы носы-то не задирайте, — не утерпела Юна. — Извозчики — это как раз ваш круг, а на балу вы будете посмещищем, готовьтесь. Хотя бы тихо себя ведите, незаметно.
— Ха! Чего это я должна тихо? Это над тобой они смеются, а что — ты им не ровня! Посмотри на свои руки! Прислуга, башмачница, ха-ха! А мы с Нилочкой госпожи, наши ручки белые, чистые, ремеслом не запятнаны, на коленях не корячимся, ноги всяким покупателям измеряя!
