Накануне вечером я легла в постель в полночь. Но этой ночью мне нужно было выспаться, и мне следовало пойти спать уже два часа назад.
Вместо этого я покрывала блестящей глазурью кексы, а в духовке выпекалась еще дюжина.
Эти были последние.
Потом я выпью бокал вина, приму душ и лягу в постель.
Если после последней дюжины от меня что-то останется.
При этой мысли в мою дверь позвонили, и на этот раз я не ликовала от звука прекрасных колокольчиков.
Нет, я боролась с желанием придушить какую-нибудь опоздавшую мамашу начинающего боксера, собиравшуюся сбросить кучу хлама, который я должна буду пометить и расставить после восьми часов вечера накануне важного дня, в объявлении о котором сказано, что я открываю свои двери в семь утра.
Я бросила ложку в миску и направилась к двери, видя сквозь затемненные стекла, что там было не одно тело, и одно из них принадлежало не мамаше начинающего боксера, а отцу.
Все ясно, мне бы следовало догадаться.
Мужчины ничего не понимали.
Я щелкнула замками, открывая дверь, изобразив на лице приветливость, а не убийственный вид, а затем встала как вкопанная.
— Привет, — поздоровался Микки Донован, стоя у моей двери и выглядя неоправданно привлекательным в выцветших джинсах, потрепанной рубашке из шамбре с закатанными рукавами на мускулистых предплечьях, очередная пятичасовая щетина украшала его волевую челюсть. С ним были еще два человека, которых я не замечала, потому что, во-первых, Микки ухмылялся, во-вторых, он выглядел незаконно привлекательным в своей повседневной одежде, и, в-третьих, держал огромную коробку, наполненную вещами, которые, как я знала, мне нужно будет пометить и расставить, что означало отмену вина и душа. Времени останется только на то, чтобы прицепить этикетку, поставить все по местам и лечь в постель.
— Господи, неужели на твою гостиную обрушились небеса?
Я пошевелилась, но только для того, чтобы моргнуть.
— Прошу прощения? — переспросила я.
— Амелия, дорогая, что бы ты там ни делала, это пахнет так, будто исходит от рук Господа.
Ого.
Какое приятное чувство. Очень приятное. Необычайно приятное.
Неестественно приятное.
Потому что я любила печь. Я влюбилась в это еще в младших классах средней школы на занятиях по домоводству.
Однако, когда я заняла громадную кухню родителей, чтобы насладиться своим новообретенным хобби, моя мать немедленно пресекла эту деятельность.
— У нас есть слуги, чтобы делать подобные вещи, Амелия, — упрекнула она. — Не говоря уже о том, что леди должна делать все, что в ее силах, чтобы уклоняться от сладостей.
