— Да, сэр? — поднимаясь, сказал мистер Гисборн.
— Ты должен раздобыть мне звание, — сказал Рул. — Звание капитала…
Десятого пехотного.
— Звание капитана Десятого пехотного полка? — повторил мистер Гисборн. Для кого, сэр?
— Как бишь его зовут? — задумался его светлость. — Эро–ук… Эрншоу…
Эрон… Скорее всего, Эрон. Для некоего мистера Эдварда Эрона… Ты знаешь мистера Эрона?
— Нет, сэр, не знаю.
— Нет, — вздохнул огорченно Рул. — Ну так и я не знаю. Это осложняет дело, но я в тебя верю, Арнольд. Ты все разузнаешь об этом Эдварде Эроне.
— Я постараюсь, сэр, — ответил мистер Гисборн.
— Боюсь, я доставляю тебе много хлопот, — извинился его светлость, собираясь уходить. У двери он обернулся:
— Кстати, Арнольд, чести принять мое предложение меня удостоила младшая мисс Уинвуд.
Мистер Гисборн был крайне удивлен.
— Вы хотите сказать — средняя, мисс Шарлот Уинвуд, сэр? Мне кажется, младшая мисс Уинвуд только вчера закончила школу.
— Ну, уж конечно, не мисс Шарлот Уинвуд, — сказал эрл. — Я со всей ответственностью заявляю, что ничто не заставит мисс Шарлот выйти за меня замуж.
— Боже праведный, милорд! — ничего не понимая, воскликнул мистер Гисборн.
— Благодарю, Арнольд, — сказал его светлость и вышел.
Появление дорожного экипажа, запряженного двумя гнедыми в сверкающей сбруе, не возбудило у зевак ничего, кроме интереса, пока не стало очевидным, что этот богатый экипаж собирается подъехать к дверям дома номер двадцать.
Шарлот воскликнула:
— Боже, кто бы это мог быть? Мама, к нам приехали с визитом!
Леди Уинвуд прижалась лицом к оконному стеклу и произнесла:
— Я вижу герб на экипаже, но не могу разглядеть чей. Лиззи, мне кажется, это лорд Рул!
— О нет! — затрепетала Элизабет, прижимая руки к сердцу. Ливрейный лакей ловко открыл дверцу экипажа. У Шарлот округлились глаза.
— Это Горри! — изумленно воскликнула она.
Леди Уинвуд схватилась за флакончик с нюхательной солью.
— Шарлот, мои нервы! — слабеющим голосом произнесла она.
— Но, мама, так оно и есть! — продолжала настаивать Шарлот. У Элизабет появилось нехорошее предчувствие.
— Что она могла натворить? — спросила она, опускаясь в кресло и бледнея.
— Я надеюсь, ничего. Ничего ужасного!
На лестнице послышались стремительные шаги; резко открылась дверь, и перед ними предстала Горация, раскрасневшаяся, с горящими глазами. Она небрежно поигрывала шляпкой, висящей на длинных лентах.
Руки леди Уинвуд принялись теребить шелковый шарф.
— Дражайшая, сквозняк! — простонала она. — Бедная моя голова!
