Я лежал на грязном полу, играла музыка. При падении я ударился лицом, из носа на тёмные доски капала кровь.
— Что за херня? — Я приподнялся на локтях и стал осматриваться.
Оказалось, что меня выбросило из зеркала в какую-то пивную. Вокруг меня стояли столы, за которыми сидели суровые мужчины, одетые как-то старомодно, по-деревенски: в расшитых узором рубашках, в безрукавках, в полинявших штанах, заправленных в сапоги. Все — косматые, с бородами и усами. Были и люди в мятых костюмах из дешевой ткани. Глядя на этих мужчин, я подумал, что картузы плохо сочетаются с длинными волосами. Многие из них застыли, глядя на меня, держа в руке рюмку или кружку с пенящимся пивом. Кто-то стал креститься. Откуда-то сзади выскочил официант в рубашке с высоким воротом и в белом переднике. Не заметив меня, он запнулся и упал, опрокинув поднос, который держал в руках. По полу разлилась большая лужа, пахнущая водкой, в которой плавали хрусталики битого стекла.
В пивной стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь хрипами музыки, льющейся из патефона.
— Извините… — пробормотал я, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. — Не обращайте на меня внимание. Я ухожу…
В это время официант вскочил с пола, стал с остервенением крутить ручку телефона, висящего на стене.
— Барышня, барышня… — кричал официант в трубку. Рядом с зеркалом шелохнулась занавеска. Из-за неё вышел полный мужчина в чёрной жилетке, с аккуратным пробором на лоснящёйся голове. Он непонимающе посмотрел на официанта, потом его глаза остановились на мне. Мужики, сидящие за столами, вдруг пришли в себя и встали из-за деревянных столов. Они двинулись ко мне со сжатыми кулаками, угрожающе посверкивая глазами.
— Простите! — распахнув входную дверь, я услышал, как звякнул колокольчик. Оказавшись на улице, я вдохнул полной грудью прохладный воздух и по булыжной мостовой зашагал вперед. Колокольчик опять зазвонил. Я обернулся. На крыльце пивной стояли трое здоровых мужиков и о чём-то говорили, указывая на меня пальцами. Мне это не понравилось.
Темнело, было прохладно. Я поднял воротник пиджака и быстрым шагом зашагал по булыжной мостовой, между двухэтажными домами с красивой лепниной на фасадах, с колоннами. Напротив одного из домов, за широко распахнутыми воротами с аркой стояли обезглавленные и испачканные грязью статуи. Стёкла в окнах были разбиты. Это меня насторожило. Глядя на костюм, позаимствованный у своего двойника, я подумал, что в нём буду смотреться здесь нелепо. Судя по одежде и поведению мужиков в пивной, я попал в двадцатые годы прошлого столетия, а может, и того раньше.
