— Не поняла… — удивилась Лебедева, а я уточнила:
— С младшей.
Легкая тень боли прошла по лицу Лидии Аркадьевны, и женщина довольно резко бросила:
— А это тут при чем?
— Я вам расскажу. Ваша дочь, Марина, интересовалась смертью некого Ильченко Станислава и учителя математики, Макарова Сергея Сергеевича. В старых записях Макарова мы нашли среди учеников вышеупомянутого Ильченко и вашу дочь, — тут я не была уверена, записи-то были неполными, но уже поняла, что пока мои догадки не беспочвенны. — Вот только сразу мне казалось, что это Марина, пока я не прикинула — зачем девочке, мечтавшей о журналистике, математика? Тогда поняла, что, скорее всего, к Макарову ходила Карина, ваша младшая дочь.
— Я не понимаю, к чему вы клоните, — сказала Лидия Аркадьевна вроде бы равнодушно, но скрывать истинные чувства ей было сложно.
— Послушайте, — продолжила я. — Можно строить версии, можно выдвигать теории, которые вы опровергнете или подтвердите, но не будет ли лучше, если вы сами все расскажете?
— Я все равно не понимаю, какое отношение та история имеет к смерти Марины, но ладно…
Лебедева обхватила плечи руками и вздрогнула, хотя на улице было градусов тридцать со знаком плюс. Голос ее во время монолога иногда срывался, как будто она вот-вот готова расплакаться, что неудивительно, ведь говорить о таком…
— Карина была хорошей девочкой, домашней, хотела стать архитектором, но среди всех репетиторов математики выбрала Макарова. С Ильченко она сталкивалась несколько раз, у них занятия были друг за другом, но Карина не придавала этому значения, даже вряд ли запомнила того парня, а вот он запомнил, да так запомнил, что по полтора часа стал ждать ее возле подъезда Макарова, чтобы проводить домой. Она отказывалась, вежливо, но настойчиво. Наверное, в таком возрасте парней отказы только раззадоривают. Если бы она мне что-то сказала, может, я бы помогла, хоть чем-то помогла. Но Карина не посчитала нужным мне рассказать, видимо, подумала, что это не так важно. Только вот друзья у Ильченко были не такими благородными, как он. Вероятно, он рассказал им о том, что какая-то девушка игнорирует его ухаживания, вот те и подбили его действовать более жестко. Я так и не узнала подробностей, но представьте, что могут сделать четверо парней с одной хрупкой девочкой. В тот день вся ее одежда пропахла алкоголем, предполагаю, что ей просто заливали в глотку, а она сама… — Лидия Аркадьевна закрыла лицо руками на секунду. — Боже, не дай бог кому-то увидеть своего ребенка в таком виде и таком шоке. Я хотела написать заявление, но ко мне на следующий день пришли, да люди явно не простые. Вот они меня вежливо и попросили не давать делу ход, потому что посадить-то мы все равно никого не посадим, а проблем нажить можем. Когда злость отошла на второй план, я подумала, что у меня две дочери. И если бы с ними что-то случилось… Осуждаешь? — подняла она на меня глаза.
